Страница 29 из 46
…Сразу после визита в Казначи, Березинцев отправился в Филимоновку. Это не очень большое село располагалось на берегу речки среди холмов. Где живёт местный ветврач Зоя Ведерина Андрей хорошо знал – Филимоновка входила в его ветучасток, и здесь он бывал достаточно часто. Особенно, в период массовых обработок весной и осенью.
Его появлению Зоя несколько удивилась – в период межсезонья Андрей в их селе гостем был нечастым. На его вопрос, не знает ли она о том, что может твориться на точке Гасалина, Ведерина лишь развела руками. По словам Зои всё, что происходит в «Труженике», окутано завесой секретности. Неделю назад в Филимоновку приезжал Свербилин. Зоя спросила его о том, что за суматоха творится вокруг гасалинских отар. Но, вместо ответа, Хрупкий лишь буркнул, что «нечего совать нос не в своё дело». Вроде того, «меньше знаешь – крепче спишь». Однако, из случайных разговоров её односельчан с людьми из Бубновки и других сёл «Труженика», удалось выяснить, что у Гасалина был крупный падёж, но куда дели павших овец – никто не знает.
– …Следы замели так, что комар носа не подточит… – Зоя сочувственно покачала головой. – Ну а подтвердить факт сибирки у Гасалина – ни он сам, ни кто-то другой из «Труженика» не согласится и под дулом пистолета. Все боятся Кубердяка. Так что, уличить Самилина, чтобы отбиться от обвинений в халатности, тебе будет очень непросто. Говорят, уже и в области все знают заранее: во всём виноват Березинцев. Вот такая у нас «правда» и «справедливость»…
На обратном пути Березинцев завернул на свои, даниловские фермы и провёл там экспресс-обходы. Когда он вернулся домой, уже вечерело. Закатив мотоцикл во двор, он увидел вышедшую из дома Ольгу, которая, явно, что-то хотела сказать.
– Что-то случилось? – Андрей насторожился, лишь взглянув на жену.
– Да, час назад к нам приходил этот ваш бегемот… Как его там? Скорбилов? Или Оскорбилов? Кстати, вёл он себя, и впрямь, оскорбительно: ввалился в дом, как был, в ботинках, как хозяин расхаживает, заглядывает в комнаты…
– Ничего себе! – Березинцев был очень неприятно удивлён этим визитом главного ветеринара. – Он что-нибудь говорил?
– Да, я была на кухне, гляжу, заглядывает чья-то толстая морда. Я вышла: вам чего? Он – ни «здравствуйте», ни «можно войти», а вот так, с ходу: где он? Ну, я сразу поняла, что это он спрашивает о тебе. Сказала ему, что ты уехал по делам. И, вообще, в дом его я не приглашала, поэтому буду не против, если он уйдёт. И – немедленно! Скривился, что-то хрюкнул, и ушёл. Дверями хлопнул…
– Ну, скотина! Я ему сейчас скажу пару «ласковых»! – Андрей развернулся, чтобы сходить к Ольгиным старикам, и от них по телефону поговорить со Свербиловым, но Ольга его остановила.
– Андрей, не пори горячку! Не обостряй! Ничего страшного не случилось. Просто, я хотела, чтобы ты был в курсе того, что происходит. Я так поняла, он боится, что ты найдёшь людей, которые скажут правду, и тебя поддержат. Поэтому и заметался.
– Да, ты права… – остановившись, Березинцев хмуро обронил. – Вот, хамло, вот, хамло!.. Ну, ничего, я уже точно, на все сто знаю: заразу развели на точке Гасалина. Хахарнов овец привёз именно от него. Осталось найти место, где они закопали свой падёж. И тогда – конец всем этим наскокам и наездам. Тогда они сами начнут искать, как спасти собственную шкуру. Ладно, схожу к Хахарновым, надо глянуть, что там у них…
Он быстро дошёл до «Шанхая». Дежурившего у калитки Хахрновых сержанта не было. Судя по всему, те, кто принимал такое решение, уже сообразили, что милицейский пост возле этого дома – не более чем их пустая перестраховщина и полная глупость. Ещё раньше был отменён запрет выпускать скотину на пастбище.
Руслана дома не оказалось. Алия, тягостно вздыхая, рассказала, что сегодня утром их овец убили методом удушения. В настоящий момент её муж на скотомогильнике сжигает трупы животных. Поскольку в округе Даниловки резиновых баллонов уже не найти, Хахарнову пришлось нанять фермера Опилова, который со свалки у Бубновки притащил с десяток белорусовских и комбайновских баллонов. Услышанным Березинцев был очень даже ошарашен. «Ну, надо же! – размышлял он, выходя на улицу. – Сбылась-таки мечта садиста-самоучки! Хоть овец, да задушил, дегенерат…»
Когда он возвращался домой, по пути ему встретился изрядно «поддатый» механизатор Ковшов. Поздоровавшись, Александр, мотая головой, тягостно выдохнул:
– …Ну, он и сволочь, этот Свербилов! Ох и сво-о-лочь! Васильич! Обещал-то он нам чего? За каждую овцу – полтинник. А на деле сколько дал? Тьфу! Меньше четвертака. И какого хрена я согласился? О-о-о-й, какая ж это поганая работа была! Ой, поганая!.. Душили этих бедных овец верёвками – до сих пор тошнит. Им же можно было какой-то укол сделать?
– Вполне… – Андрей поморщился, представив себе состоявшийся сегодня «день, овечьей казни». – Ну-у, видишь ли… То, что он вас обманул – это уж вы сами допустили промашку. Он же был вашим предом, обманывал вас и раньше. Зачем согласились?
– Да, вот, блин, дураки были… Что ещё можно сказать? – Ковшов махнул рукой и зашагал дальше.
…Весь следующий рабочий день Березинцева ушёл на бесконечную беготню. Пришлось организовывать дезинфекцию телятников, поросятников, по вызовам обойти несколько дворов. Дел было много: у кого-то – корова прихворнула, у кого-то – куры начали дохнуть… За этими заботами вспоминать о завтрашней поездке в Коммунарск было, просто, некогда… Лишь уже ложась спать, Андрей вдруг вспомнил, какой же завтра муторный ему предстоит день.
На следующее утро Андрей, как и обычно, отправился на дойку. Проходя по корпусам, он увидел Зазнобина, который перебирал комплектующие доильных аппаратов. Остановившись, Березинцев предупредил его о том, что сегодня до обеда он планирует взять кровь у молодняка «рогатки» и привить от бруцеллёза. Поэтому понадобятся люди. Одновременно уведомил, что на вечерней дойке его не будет.
– А что так? – пыхнув сигаретой, поинтересовался Фёдор.
Андрей пояснил, что сегодня он опять едет на суд в Коммунарск. Это Зазнобина весьма удивило.
– Это всё те же никак не угомонятся? – недоумённо уточнил он.
– Те же… – Березинцев досадливо кивнул. – Ну а как ты хочешь? Тридцать тысяч по нынешним деньгам – куш нехилый. Разве они от него откажутся?
Сразу после обхода, он поспешил на планёрку – нужно было взять людей для обработок. Да и предупредить Пупырина о своей поездке в Коммунарск. Тот, как и всегда, лишь услышав о необходимости выделять людей, сразу же начал искать причины для отказа.
– …Где я тебе людей наберусь? В полях работать некому! – начал причитать Лёвчик.
На это Андрей лишь рассмеялся.
– Да, пожа-а-а-луйста! Когда поеду с отчётом в ветстанцию, и Свербилов начнёт наезжать насчёт невыполнения плана по исследованиям и прививкам от бруцеллёза, скажу, что колхоз не предоставил подсобных рабочих. Свидетели отказа есть.
Горестно вздохнув и, засопев носом, Пупырин объявил, что выделяет «аж» четырёх человек, по поводу чего Березинцев не смог не сыронизировать:
– Четырёх? Но, в общем-то, и на этом спасибо…
* * *
Нелирическое отступление подтверждающее, что один в поле (точнее, на прививках) – и в самом деле, не воин.
…Случилось это в последний год работы Вешконцева. Зимней порой Андрей обратился к нему за подсобными рабочими, чтобы провести прививки дойного гурта от лептоспироза. Но Юлий, «закусив удила», отказал категорически. Поскольку прививать нужно было в любом случае, Березинцев решил рискнуть, и провести прививки в одиночку. Задействовав свой полуавтомат, он прошёл по коровнику и провакцинировал животных, стоящих на привязи.
Однако уже на следующий день на МТФ произошло серьёзное «ЧП»: у нескольких десятков коров обнаружилась газовая гангрена – очень редкое, но смертельно опасное заболевание. Несколько коров пало. Первым объявил о заболевании тогдашний колхозный ветврач Шипушкин, которого во время вечернего обхода доярки известили о непонятных отёках и огромных «шишках» на шее у коров. Прибежав в контору, Шипушкин по колхозной рации объявил на весь район о том, что в колхозе Фрунзе возникла какая-то страшная болезнь, и даже начался массовый падёж. Уже вечером в Даниловку примчались тогдашний начальник ветстанции Корнилец и директор ветлаборатории Белых. Посыльная вызвала Андрея в контору, где он с удивлением узнал о том, что произошло.