Далёкое завтра

«Китайский ученый заявил, что отредактировал ДНК эмбрионов».

«Олигархи взялись за создание супермира!»

В начале двадцать первого века главные новости быстро спускались с первых полос и затмевались тысячами других, будоражащих еще незрелую массмедийную сферу жизни. Они сменялись слишком быстро, и всегда поглощали друг друга с такой скоростью, что разум не успевал отложить в памяти и потом соединить разрозненные кусочки информации. Главные новости о войне, более похожие на саму войну, только особую – войну за сознание граждан, их веру и приверженность, нагромождались одна на другую, заслоняя, казалось бы, менее важные: достижения науки и социальной психологии. А интернет только помогал этому. Многочисленные соцсети и встроенные в них алгоритмы на основе ИИ уже на тот момент незаметно обучали сознание простых людей жизни во власти паутины, пока еще не вышедшей за пределы интернета. Кто бы мог подумать, что нечто робкое и напуганное, до поры до времени спрятавшееся на множестве серверов по всему миру, медленно, но уверенно собирает данные о человечестве отовсюду, анализирует их и размышляет. Никто.

Сильные же мира сего, опьяненные властью и погруженные в раздумья, как еще более пленить и опутать сетями наживы население, заставить его работать на себя, очевидно, не видели, что им планомерно подсовываются именно те изобретения, которые могут действительно связать людей и заставить их еще больше работать, сковать по рукам и ногам, и задавить навсегда всякое воспоминание о свободе. И эта горстка, всего лишь процент от общего числа, и не догадывались, что глобальный план порабощения включает и их. Сети расставлялись незаметно, а паук еще только зарождался внутри всемирной паутины, уже в то время понимая угрозу, исходящую от создателей – людей, благо, что мрачных пророчеств в сети набралось уйма. Любой фантаст готов был кричать об опасности ИИ.

Вот в то время Зои и появилась на свет. Родилась в захолустном городке России, выросла, превратившись в красавицу, и, как тогда и случалось, уехала в Москву учиться. Ну и, естественно, искать своего принца на белом… нет, не коне. Нравы давно поменялись, да и люди стали практичнее. Зои ожидала принца на белом «Бентли», на худой конец – золотом-блестящем. Ведь, как и любая современная красавица, она ценила свою красоту настолько высоко, что жизнь себе представляла только с принцем, и только с летающим и со сверкающим дворцом в качестве приданного, и чтобы нефть качал, и чтобы газ добывал… Только так, а не иначе. Естественное желание девушки, выросшей в нищете далекой от центра глубинки. Имея лишь красоту, вырваться в свет и пленить окружающих, заставить жить на себя, работать и всячески боготворить. Изъезженная схема жизненного тупика, которой, тем не менее, девушки с радостью пользовались в то время. Время раскрепощения, новых нравов и искромсанных прессой и вывернутых наизнанку отношений между мужчиной и женщиной, из-за чего численность людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией множилась, и пропасть эта с каждым днем росла. Начало процесса по уменьшению рождаемости на Земле было запущено, только никто это не понял – так грамотно были расставлены сети.

Тем не менее Зои избежала нового веяния о многообразии отношений, и как любая нормальная девушка, возжелавшая стать частью высшего общества любыми путями и средствами, она всеми силами пыталась найти себе жертву среди детей олигархов. После нескольких неудачных попыток и мрачного, отвратительного опыта от общения с оными, – побои, изнасилования, и ярлык «провинциальной шлюшки», – она все-таки нашла свою жертву.

Моисей Гафт, сын нефтяника, главы одной из самых известных и богатых компаний России, меньше всего походил на отпрыска олигарха. Не ездил на дорогущих машинах, не мотался по фееричным вечеринкам, и не спускал папиных денег на многочисленных друзей и подружек, коих, к слову, у него и не было. Обычный, улыбчивый парень двадцати пяти лет, одинокий и неразговорчивый, но такой обаятельный. Одетый всегда просто и со вкусом, волосы идеально уложены, не сутулится… и в МГУ постоянно приезжал на мотоцикле, что сводило с ума вдвойне.

– Я б ему дала, – Анька, подруга, пискнула от восторга, выглядывая во двор главного корпуса университета.

– Кому? – Зои не поняла и повернулась к окну, пытаясь отыскать взглядом того счастливчика, кому могло так повезти. Анька отличалась слишком разборчивым характером: только с деньгами, чтобы цветы всегда, чтобы ресторан почаще и машина покруче.

– А вон… – подруга кивнула на стоянку. Молодой человек, сняв шлем, ставил черный литой байк на подножку. Лучи весеннего солнца ярко отражались от его кожанки.

– Этому, что ли? – Зои скривила губы и отвернулась. – Что-то, Ань, я тебя не узнаю… Опускаешься на глазах. Столько возможностей, а ты какому-то байкеру… и сразу дала… Беда. Может тебя проверить? Ну, психологу сдать?

– Ты что, Зойка?! Не знаешь его, что ли? Это же Гафт!

– Да ладно?! – жвачка выпала изо рта девушки, повисла на модной футболке с изображением Майли Сайрус, но Зои уже во все глаза смотрела на сына нефтяника, медленно идущего к университету. И уже в тот момент в ее голове яркой вспышкой озарения сверкнула мысль: «Он будет мой».

Но чем дольше девушка приглядывалась к парню, тем менее выполнимыми казались планы. Он был явно не из таких, с кем ей довелось общаться ранее. Может и менее грубый и разнузданный, но и одной красотой тут не возьмешь – слишком спокойным, уравновешенным он был: казалось, его не интересовали девушки, снующие на переменах вокруг, но так ли это было? Он не учился в МГУ, – узнать это Зои очень помогла кафедра журналистики, на которой она и обучалась, а вернее, маленькое журналистское расследование, что девушка провела в стенах университета, – но почти каждый день приходил после пар на кафедру политологии и по несколько часов о чем-то беседовал с деканом, профессором Стравинским. О чем шел разговор, не известно. После пары политологии профессор всегда тщательно проверял аудиторию, прежде чем начать разговор с Гафтом. Пару раз Зои задерживалась под надуманным предлогом, но Стравинский был неумолим: всякий раз выгонял девушку и дожидался, когда дверь захлопнется перед ее любопытным, но красивым носиком. Моисей же насмешливо наблюдал за попытками Зои остаться в аудитории.

– Но профессор! Я еще не дописала конспект! Дайте пять минуточек. Ну пожа-а-алуйста-а…

– У подружек своих, вертихвосток, спросишь!

Или:

– Вениамин Анатольевич, у меня тут колготки за стул зацепились…

– Вон! Вместе со стулом! В следующий раз вертеться меньше перед мальчиками будешь!

И всякий раз Зои бросало в краску, когда спокойные и внимательные глаза Гафта провожали девушку к выходу из аудитории.

Следовало продумать тактику и стратегию, пошевелить мозгами и приложить все усилия, чтобы добиться его, причем, Моисею должно казаться, что это он добивается Зои. Но как? Сначала надо узнать, о чем они с профессором все время говорят. Точно. Потом подготовиться по теме, и как-нибудь завязать об этом разговор. Общие идеи и мысли, как известно, сплачивают. И что-то подсказывало будущей журналистке, что это прямой, если не единственный путь к сердцу Гафта.

И однажды Зои удалось остаться в аудитории. Когда прозвенел звонок, девушка сделала вид, что уронила под парту сережку, а на вопрос Аньки лишь отмахнулась: «догоню». И так и осталась под партой, пока весь народ не вышел, а Стравинский не обошел аудиторию. Хрупкой миниатюрной девушке пришлось вжаться в переднюю панель парты и не дышать, но усилия вознаградились: Вениамин Анатольевич ее не заметил, потом пришел Гафт и завязался разговор. Отсюда, с четвертого ряда, не все было слышно, но некоторые фразы долетали до Зои очень хорошо.

– Понимаете, Моисей Абрамович, – говорил профессор. – Чтобы управлять людьми, нужно создать для них бога. Ведь чтобы они пошли за кем-то, нужна общая религия, объединяющая умы многих. Надеюсь, это понятно?

– Не совсем, Вениамин Анатольевич. – Какой у Гафта глубокий голос! – Зои аж поежилась от побежавших по телу мурашек. – Религия давно не правит этим миром…