Страница 8 из 14
Эдик замолчал, не желая давать больше поводов для насмешек.
– Привыкай, – посоветовал ему Данилов. – Это – «скорая помощь», где шутник на зубоскале сидит и юмористом погоняет. Тебя еще не разыгрывали ни разу?
– Нет.
– Значит, все у тебя впереди…
На подстанцию удалось заехать только в шестом часу вечера, когда никого из начальства уже не было – ни заведующей, ни старшего врача, ни старшего фельдшера.
– Что тут было! – увидев входящего в диспетчерскую Данилова, начала диспетчер Валя Санникова. – Выговоры сыпались градом, молнии летели в разные стороны, Лжедмитрия чуть кондратий не хватил!
– С чего бы так?
– Огреб неполное служебное соответствие. И вдобавок выговор за ослабление контроля.
– А кто еще пострадал?
Данилов протянул Вале заполненные карты вызовов. Он предпочитал писать их в машине, на ходу, чтобы не заниматься писаниной поутру на подстанции. Диспетчеры это ценили – им было важно, чтобы карты вызовов сдавались вовремя.
– Язов и Сорокин получили за отсутствие комплекта чистого белья в машине, Петров и Саркисян – за неработающий «ан восемь», Рябчиков и Кокс – за неполностью укомплектованный ящик, а Жгутиков – за выезд на вызов без наладонника.
– Опять в туалете забыл?
– Естественно! Пришлось возвращаться с полдороги. Хоть на вызов и не опоздали, на Ферганский бульвар был вызов, но выговор Артем Иванович получил.
– Расстроился, наверное?
– А то! Запыхтел и сказал, что уйдет работать в поликлинику. Короче, Вова, вам с Верой повезло – вовремя удалось смыться.
– Предопределенное – неизбежно, – пошутил Данилов. – Мой выговор от меня никуда не денется.
– Ну и свезло нам, – покачала аккуратно уложенной прической Валя.
Будучи диспетчером, сутки проводящим в помещении подстанции, она могла позволить себе подобную роскошь – на линии прически выдерживали недолго. Ветер, теснота и все такое прочее.
– Пойду сделаю пробную яйцекладку…
В переводе на обычный язык Данилов сообщил, что не прочь чуток вздремнуть в паузе между вызовами.
– Попробуй, – сказала Валя, а ее напарница Лена Котик оторвалась от компьютерного монитора и елейным голоском спросила:
– Владимир Александрович, а правда, что вас планируют назначить вместо Кочергина?
– Впервые слышу, – опешил Данилов. – Откуда такие новости?
– Ну ведь вы же в хороших отношениях с новой заведующей, – протянула Котик, – все знают, что вы вместе учились и не только…
«Как они узнали? – изумился Данилов. – Неужели Елена принародно пускалась в воспоминания? На нее непохоже».
На самом деле, Новицкая не пускалась ни в какие воспоминания. В первый день ее работы в новой должности она попросила старшего врача заочно представить ей сотрудников подстанции. Когда дошли до Данилова, Елена Сергеевна сказала:
– Доктора Данилова можно пропустить, Дмитрий Александрович, мы вместе учились, и я хорошо его знаю.
– Хорошо, – ответил Лжедмитрий и перешел к доктору Пыжненко, толстой невозмутимой врачихе из Таганрога.
Разумеется, сразу же по окончании представления Дмитрий Александрович поспешил разнести по подстанции новость, изрядно ее приукрасив, и – совершенно неожиданно – попал в цель. Его ложь случайно оказалась сильно похожей на правду.
– Я действительно учился вместе с Еленой Сергеевной с первого курса по пятый. К пятому курсу она вышла замуж и вскоре взяла академический отпуск по беременности. С тех пор мы с ней не виделись…
– Какой ужас! – Котик закатила глаза кверху.
Данилов почувствовал хорошо знакомую пульсацию в висках. Чтобы не сказать дуре Котик какую-нибудь грубость, он поспешил уйти из диспетчерской в комнату отдыха, где в одиночестве скучал доктор Саркисян.
Обрадовавшись приходу Данилова, он попытался обсудить с ним новости:
– Вова, представляешь – мне дали выговор! За какую-то совершенно незаметную утечку закиси азота!
– Страдание очищает душу, Артур, – Данилов уселся в кресло и прикрыл глаза.
Саркисян понял, что разговора не получится, и затих в ожидании новой жертвы…
По окончании утренней конференции заведующая встала, нашла взглядом утомленного дежурством Данилова и попросила:
– Владимир Александрович, загляните, пожалуйста ко мне. Прямо сейчас.
«Ну теперь нас точно произведут в любовники», – подумал Данилов.
Кабинет заведующего подстанцией преобразился. Чистота, порядок, кактус на подоконнике. Перехватив взгляд Данилова, Новицкая улыбнулась:
– Кактусы всегда были моей слабостью.
– Я помню, – отозвался Данилов.
– А что ты еще помнишь? – заведующая уселась за стол и жестом указала Данилову на один из четырех свободных стульев, протянувшихся в ряд вдоль стены.
При Тюленькове стулья обычно стояли в центре кабинета или у стола. На одном из них обычно висел пиджак хозяина, на другом – лежали папки с документами, на третьем – фармацевтический справочник, на четвертом – еще что-нибудь.
Данилов сел и выжидательно посмотрел на начальницу.
– Что ты еще помнишь? – повторила свой вопрос та.
– Елена Сергеевна, дежурство выдалось утомительным, но скучным, – глядя прямо в ее зеленые с искорками глаза, ответил Данилов. – Вспомнить нечего. Разве что вся подстанция обсуждает наши с вами мнимые взаимоотношения и прочит мне место старшего врача.
– А из вас мог выйти неплохой старший врач, Владимир Александрович, – принимая вызов, перешла на «вы» Новицкая.
– Навряд ли, – ответил Данилов. – Я не люблю поучать людей.
Глава третья. Заговор
На подстанции – чрезвычайное происшествие. Авария. Машина четырнадцатой бригады перевернулась на повороте, возвращаясь с последнего вызова на подстанцию. За рулем был «чужой», подменный водитель, присланный вместо заболевшего бригадира Терещенко.
Бригадиров среди водителей трое – по одному на каждую смену. Работают бригадиры только на суточных бригадах.
Вообще-то «скорая помощь» – это не одна, а две разные организации «в одном флаконе». Дело в том, что у всех прочих экстренных служб – у пожарных, у милиции, у спасателей, автомобили собственные, принадлежащие той же организации. Автомобили московской «скорой помощи» принадлежат не станции, а автобазе «Моссанавтотранс», которая находится в Филях. Этой автобазе принадлежит вообще весь государственный санитарный транспорт в столице. Медицинские учреждения берут у нее в аренду автомобили вместе с водителями. Разумеется – за деньги. Автобаза ежемесячно выставляет станции скорой и неотложной помощи счет и станция оплачивает аренду.
Машина перевернулась по вине водителя, так что с аварией предстоит разбираться автобазе – это ее ЧП. Подстанция в который уже раз слушает рассказ доктора Сафонова и радуется, что с бригадой ничего не случилось.
– Представляете – плавно так легли на бок и, вращаясь юлой, еще метров сто по асфальту проскрежетали! – взахлеб рассказывает в диспетчерской Сафонов.
Сначала метров было двадцать, потом стало пятьдесят, а теперь уже сто. Фантазия Сафонова не знает границ. Он вразвалочку сидит на стуле и делится с товарищами пережитым.
– Я чуть ящиком по голове не получил! Слава богу – обошлось.
– А вылезали как? – интересуется фельдшер Лена Еременко, не слышавшая еще эту историю.
– Мы с Коксом через задние двери, а наш «раллист» через свою. Завалились же на правый бок.
– Виталь, ты ему хоть по морде разок успел съездить? – спрашивает доктор Могила. – Я бы не удержался.
– Какое там – по морде! – машет рукой Сафонов. – Нас снимали со всех сторон. Мы даже обалдели. Вылезаем со Стасиком и видим вокруг лес рук с мобильниками. Человек двадцать, не меньше, столпилось вокруг и фотографировали. Толкались, спорили, ракурсы выбирали, но ни одна собака не поинтересовалась: «Может помочь чем-нибудь?»
– А я решил подшутить, – говорит фельдшер Стасик Кокс, богатством фантазии превосходящий Сафонова. – Ломанулся от машины, вроде как в панике, и ору: «Спасайся, Виталь Иваныч, у портативной рентгенустановки контейнер с ураном треснул! Сейчас облучимся! А-а-а!» Всех фотографов словно волной смыло. Вместе с идиотом водителем.