Дар Кроуги

Я бросилась к мужу через поле, закрываясь щитом, живот все еще тянуло болью, из меня снова текла горячая кровь. Келдрик следовал за мной, по пути швыряя заклинания, расчищая мне дорогу и тратя на это последние силы. В какой-то момент на нас спикировало несколько демонов. Телепат отстал, сражаясь с ними, этот переполох заставил Рагонга повернуться. Заметив меня, он остановился и начал нашептывать заклинание. Никогда ранее я не видела, чтобы его руны зажигались с таким трудом. Обычно они загорались моментально, как всполохи огня. Всматриваясь в медленно оживавшие руны, я поняла — он открывает портал. Это хорошо, порталом он сможет уйти отсюда. Чем ближе к нему, тем сильнее чувствовалось, что в нем почти не осталось магии, возможно, последний остаток он тратит сейчас на портал. Я крикнула ему, прося остановиться, уйти со мной. С ужасом заметила приближавшийся отряд демонов. Рагонг тоже их заметил, но не отрываясь продолжил читать заклинание. На бегу я начала посылать в них заклинания, все, что приходило в голову, боль в животе стала практически невыносимой, ноги подкашивались. Рагонг закончил, и в этот момент я поняла: его портал не для него, он для меня. Он не собирается уходить!

Демоны напали на Рагонга, заслоняя его своими спинами. Я видела, как в их сторону метнулся Келдрик, видела сверкающий меч Рагонга, что-то кричала от беспомощности… Еще чуть-чуть — и я добегу до него. Но не успела. Я пытаюсь сопротивляться, но портал уносит меня. Последнее, что вижу, — кровь на земле, его кровь.

Меня вышвырнуло под ноги Веладу. Я попыталась вскочить, чтобы рвануть обратно. Но боль в животе не дала мне подняться. Дворф сориентировался быстрее меня. Его успокаивающая рука легла мне на лоб, и я моментально заснула.

Комнату заливал дневной свет, где-то вдалеке слышался тревожный перезвон колоколов. Во рту было сухо, а тело словно окаменело и не желало подчиняться. Еле-еле разомкнула глаза. Передо мной возникло улыбающееся лицо Тиральды.

— Сейчас-сейчас, милая! — забормотала она и выбежала за дверь.

Вскоре она вернулась с Веладом. За время их отсутствия я смогла лишь немного приподняться на подушке. В комнату заглянули Сетсей и малыш Август. Видимо, хотели убедиться, что я очнулась и в порядке.

— Кто у нас тут проснулся? — заворковал дворф, словно перед ним ребенок.

Меня это покоробило, но все сейчас было неважно, меня интересовал лишь один вопрос.

— Где Рагонг? — еле шевеля губами, пробормотала я.

Велад присел на мою кровать, пристально разглядывая, Тиральда поднесла кружку с теплой жидкостью, аккуратно помогая мне отпить. Они оба молчали, это нервировало. Я отпила, стремясь быстрее получить ответ на свой вопрос.

— М-м-м, — промычала я, торопя их.

Велад кинул на экономку быстрый взгляд, и она вышла, прикрыв за собой дверь.

— Амидера, ты проспала почти три дня, — ласково начал директор Фебраны. — Князя нам пока не удалось найти, сейчас такой хаос везде.

У меня перехватило дыхание. Дворф уловил это, быстро взял мою руку и указал на метку в виде буквы Р.

— Он жив. Твоя метка клятвы все еще на месте, значит, он жив, но мы не знаем, где он сейчас.

— Келдрик? — с надеждой спросила я.

— Советник тоже исчез.

Дворф тяжело вздохнул.

— То сражение, в котором участвовал князь, стало самым кровавым. Прямо перед тем, как вы возродили линию Акарана, по всей Людее открылась сотня порталов. Из них вышли не только демонические твари, но также темные эльфы, демоны и служители ордена отступников. Они начали нападать на местных жителей и брать в плен магов. Завязалась битва, многие города сгорели дотла. Рагонг отправился прямиком туда, а Келдрик принялся разыскивать тебя по всей Потаве.

— У Рагонга не осталось силы, — озвучила я свои мысли.

— Он потратил почти все, но не иссушил себя до дна, значит, его сила вернется, только потребуется время.

Я промолчала о том, что, возможно, он потратил последнее, открывая портал для меня, но не произнесла этого вслух, потому что и сама не хотела в это верить, не могла.

— На второй день после битвы враг понял, что прорваться через линию Акарана не может. Они больше не способны пересечь ее даже порталами. Магическая граница их отрезала, — рассказывал между тем Велад.

Это было хорошей новостью. План сработал, кто бы ни послал мне тот сон, он оказался прав.

— На следующий день они напали на земли орков, но те дали отпор. Пока атаковали Людею, орки успели подготовиться. Иритан тоже пропал. Мордау принял правление на себя, пока не найдут его брата, и отправился с остатком своей армии на помощь оркам. Самогете досталось еще хлеще, чем Кроуги: там битва не стихала несколько дней. Драгоны объединились с оборотнями, взяли под свою охрану лес Трундас. Но не похоже, что они интересуют врага, там не было открыто ни единого портала с тварями. О возрождении магической линии Акарана стало известно всем, к нам тут же потянулись колонны с обозами горожан, выживших эльфов и переселенцев из других княжеств.

То, что жителям не придется встретиться с этими тварями, не могло не радовать, но меня волновало другое. Я попыталась подняться, хотелось как можно скорее отправиться на поиски мужа. Дворф меня остановил.

— Амидера, это еще не все.

Он сказал это таким мрачным голосом, что у меня сжалось сердце от страха, я поняла — сейчас услышу самое плохое, то, что он оставил напоследок.

— Говори, — поторопила я.

— Амидера, ты… как сказать… в общем, милая, ты потеряла ребенка.

От сказанного я даже улыбнулась, не понимая, о чем это он. Новость слишком медленно расползалась по моему сознанию.

Дворф затараторил:

— Я долго думал, пока ты была без сознания. В свитках говорилось про наследников, всегда в мужском роде. Ни я, ни Келдрик не придали этому значения. Но, возможно, это было важно и ритуалу были нужны наследники ветви — только мужчины. Твоя кровь идет от первого князя Потавы, но истинный наследник — твой сын. В ритуале ты отдавала не свою силу, а силу своего ребенка. Мать и дитя в чреве одно, и ритуал принял твою кровь и тебя, но магию забирал у ребенка, еще не родившегося. Каким бы сильным магом ему ни предстояло стать, он был слаб и не вынес…

Дальше я уже ничего не слышала и заметалась по кровати, сила била из меня, а вместе с ней нестерпимая боль. Меня колотило, я задыхалась, тело пылало, но боль физическая ничто по сравнению с душевной и с накрывшим меня чувством вины.