Страница 101 из 120
Мы с Тараей подошли ближе. Я рассмотрела янтарь со стрекозой в ладони Келдрика и записку. Он быстро развернул ее, и я успела прочитать «Я согласна», написанное аккуратным ровным почерком. Келдрик довольно улыбнулся и зажал записку в кулак. Когда он разжал ладонь, записка развеялась пеплом.
— Значит, это ты подарила ему инклюз со стрекозой? — спросила я у Тараи.
— Хотела преподнести что-то ему в ответ, в благодарность за уникальный янтарь с одинокой паучихой. Помню, долго пришлось копить. Инклюзы со стрекозами по размеру больше обычных, к тому же они редко попадают в янтарь, — Тарая отвела взгляд, словно ничего важного в этом не было.
Я подумала, что стрекоза действительно забавная метафора на Келдрика. Красивое, легкое, кружащееся создание, порхающие с цветка на цветок, не обремененное заботами.
— А на что ты дала свое согласие в записке?
Ответить Тарая не успела, воспоминание померкло и вновь началось, перепрыгнув неважный промежуток времени. Теперь стало темно, мы шли за Келдриком по вечерним улицам города. Он явно спешил, и что-то его тревожило. Юноша часто оглядывался, словно боялся кого-то встретить. Издалека я увидела лавку Жизни отца Тараи, в окнах горел свет, но телепат направлялся не туда, он резко свернул на узкую дорожку, зажатую между домами. Тут было так тесно, что казалось, если девица из этого дома решит заняться вышиванием у открытого окна, то иголкой легко заденет окно соседа напротив.
В полумраке улицы Келдрика ждала малышка Тарая.
— Привет, — произнесла она робко.
— Ты правильно сделала, что решилась. Я помогу. Буду рядом, — он поднял руку, словно хотел похлопать ее по плечу, но передумал и тут же опустил. — Обещаю, все будет хорошо, — юноша пытался приободрить Тараю, но, кажется, сам с трудом подбирал правильные слова.
— Ты все помнишь? Как договаривались, — после неловкой паузы спросил Келдрик.
— Да, но я боюсь, что отец меня узнает, — малышка Тарая произнесла это почти шепотом.
— Ты дуришь весь город много зим, с чего вдруг решила, что твой папаша окажется смышленей всех? Ладно, покажи мне, превратись в директора.
Девчушка молчала пару мгновений и потом пискнула:
— Отвернись.
— Думаешь, я директора Алостера не видел? — сказал Келдрик, и по голосу я поняла, что он улыбается, но все же юноша отвернулся.
Малышка шагнула назад, прячась в еще более густую тень, хотя тут и так царил почти мрак, но теперь ее было не рассмотреть. Тень вдруг выросла и шагнула вперед. Перед нами предстал мужчина с пышными усами, бакенбардами и тростью. Келдрик быстро обернулся.
— Это потрясающе! Ты потрясающая, у тебя настоящий талант.
На губах директора появилась застенчивая детская улыбка, не вязавшаяся с его худым и вытянутым лицом.
— Не улыбайся так, — скомандовал Келдрик. — Лучше вообще не улыбайся.
Улыбка на лице директора погасла. Он прочистил горло и заговорил хриплым мужским голосом.
— Я изучила походку директора. — Малышка Тарая в теле мужчины сделала пару шагов вперед и назад, размахивая тростью. Мы с Тараей инстинктивно отскочили в сторону, пропуская лжедиректора, хотя и не могли помешать ему пройти.
— Да, хорошо, только тростью так сильно не стучи. Директор ее любит и бережет.
Мужчина убрал трость за спину:
— Поняла.
Келдрик расхохотался:
— И говори о себе в мужском роде. Вот умора!
Директор и Келдрик начали хохотать вместе. От их заразительного счастливого смеха я тоже улыбнулась и взглянула на Тараю. Магичка улыбалась, но почему-то нервно сжимала ладони.
Келдрик вытирал слезы от смеха и попытался придать голосу серьезный тон:
— Повтори еще раз, что ты ему скажешь.
— Я скажу, — начал лжедиректор, — до меня дошли слухи, что мой отец преступил закон, и я пришел как старый друг предупредить, что утром в лавку придут маги Жизни — проверить его и его жену. И еще скажу, что подробностей не знаю, но если это правда, то ему лучше поспешить все уладить по-хорошему.
— Только говори уверенно и не задерживайся, на вопросы не отвечай. Ври, что подробностей не знаешь и не хочешь, чтобы тебя здесь видели. Ты должна зайти, сказать это и выйти, а его страх уже все додумает за нас. Поняла?
Лжедиректор кивнул.
— Я все время буду за дверью, чтобы он меня видел. Твой папаша знает, что Алостер часто таскает меня повсюду за собой. А если что-то пойдет не так, я вмешаюсь и усыплю его.
— Ты точно сумеешь это сделать?
— А ты точно хочешь покончить с этим враньем? — Келдрик наклонил голову.
— Если он меня узнает… — начала малышка Тарая, но Келдрик резко ее перебил.
— Не узнает. Ты просто вылитый Алостер. Твой папаша испугается и решит навсегда закрыть лавку.
— А если, когда я вернусь, он захочет, чтобы мы немедленно уехали?
— Тогда ты скажешь, что не можешь сейчас покинуть Фебрану, вы же оплатили обучение до конца большого круга. Он скряга, ему будет жаль терять деньги, а потом ты пойдешь к Алостеру и продемонстрируешь все свои таланты, — Келдрик снова рассмеялся, показывая на мужчину. — Он называет тебя прилежной ученицей и не захочет терять такой уникальный дар. Иллюзионист, умеющий не просто менять форму предметов, но и людей подделывать — это же высший пилотаж, вас таких немного. А тех, кто проделывает такое с детства, возможно, вообще нет, только ты.
— Да, но…
— Прекрати панику, я буду рядом, если вдруг что-то пойдет не так. Я знаю, каково это — родиться не в той семье. Я тебя не оставлю.
Я услышала, как Тарая рядом тяжело выдохнула.
— Готова? — спросил Келдрик у лжедиректора.
Тот уверенно стукнул тростью по мостовой, и они пошли по улице к лавке Жизни отца Тараи.
— У вас ничего не получилось? — спросила я у Тараи, понимая, что ничем хорошим это не закончится.
— Получилось, но не так, как мы надеялись.