Страница 16 из 70
А эта малышка заводит. То, что она не знала, кто на самом деле перед ней, заставляло меня испытывать к ней ещё большую симпатию: в ней не было манерности, чопорности с одной стороны и гипертрофированной чувствительности — с другой. Мне не раз доводилось видеть, как девушки смеются над моими шутками, но никто никогда не хохотал так искренне и заливисто, как Анна. Она смеялась, потому что ей действительно было смешно, а не потому, что перед ней стоял наследник рода Ван Штоллен.
— Что же ты? — она заглянула мне в глаза, и я вдруг растерялся.
— Я?..
— Да, ты будешь меня ощупывать?
Я рассмеялся.
— Веришь, нет, уже минут десять думаю о том, как бы так подстроить, чтобы незаметно тебя потрогать!
— Ну так трогай, — хмыкнула она. — Чего ждёшь? Вечер закончится — и второго шанса уже не будет!
Неторопливым движением я проскользнул ладонью по её талии, приобняв и легко притянув к себе. Музыка сменилась более медленной и мелодичной, снежинки поднялись в воздух и взорвались хлопьями вполне нестоящего снега, который теперь медленно опадал на плечи. Атмосфера в зале стала какой-то особенно плотной.
Я вдруг почувствовал, что кровь приливает к щекам. Не сказать, что меня что-то смущало. Да и не было ничего необычного в простом медленном танце. Должно быть, это всё общее настроение, которое постепенно становилось всё более романтичным — особенно после того, как парни взялись изображать из себя рыцарей, защищая дам от иллюзорных пауков.
Девушка была тонкой и хрупкой. И совсем невысокой. В моих руках она казалась почти ребёнком, и я невольно ощутил желание не только веселить её — но и защищать.
Странное чувство. Со мной такого ещё никогда не было — возможно, потому что обычно девушки при виде меня начинают вести себя ненормально: зажиматься, хихикать, глупо шутить. А Анна была расслаблена. Ей как будто было всё равно, кто я и что из себя представляю.
Вторая ладонь легла ей на талию. Девушка обняла меня за шею и неотрывно смотрела прямо в глаза. Мы стали медленно двигаться в такт мелодии, и её бёдра то и дело будто случайно касались моих.
Я опустил взгляд на её губы. Чтоб вы все провалились с вашей маскировкой, нельзя увидеть даже губы! Они меняли очертания, и я резко втянул носом сладковатый воздух, потому как сопротивляться растущему желанию становилось всё труднее.
— Как насчёт ощупать губы? — выдохнул я, впервые в жизни опасаясь встретить отказ.
— Ты ведь пришёл сюда не за этим, — заметила она.
— Ты тоже не собиралась щупать незнакомцев.
— А этого я не говорила. Может, моей целью было именно пощупать?
— Как же твои слова о том, что всё это — глупость?
— Глупость — маскарад. И вся эта романтическая чушь вокруг. — Анна кивнула в сторону танцевальной площадки, где уже многие разбились на парочки и теперь покачивались под музыку. — Но, раз уж я здесь, почему бы не потанцевать? Хотя мне было бы приятнее видеть тебя целиком.
— Знаешь, а мне уже начинает казаться, что в этом что-то есть, — сказал я. — Риск. Интрига. Поцеловать девушку и никогда так и не узнать, кем она была.
Её губы тронула улыбка, и я ощутил внутри какой-то победный подъём.
Докатился. Меня, кажется, даже радует то, что она не вешается мне на шею, как это происходит обычно.
— Но мы ведь не будем, как бараны, идти за стадом и переносить наше знакомство в настоящую жизнь?
— Пусть оно останется тайной, — согласился я. — Как думаешь, этот зал растянется на пару километров?
Она оглянулась на ближайшую стену, которой не было, и удивлённо спросила:
— Почему тебя это интересует?
— Здесь же открытое пространство, и всем всё видно. Но если уйти подальше, то в конце концов мы скроемся в полумраке. Максимум, нас будут видеть, как две маленькие фигурки.
— Предлагаешь остаться наедине? — она улыбнулась. — Заманчиво.
— Впрочем, у меня есть мысль получше.
— После того, что ты сделал, мне уже интересно! Эта мысль ещё лучше, чем перепугать всех девчонок на балу?
— О, да! — воскликнул я и неохотно выпустил из рук тонкий подвижный стан. Мой взгляд привлёк едва заметный артефакт, встроенный в потолок: пожарная сигнализация, реагирующая на дым и тепло. Одной рукой притянув к себе девушку, я склонился, шепнул ей на ухо: — Главное, не пугайся, — а потом создал над рукой маленький огненный шар и незаметно поднял его к потолку, туда, где разместился пожарный артефакт. Пару мгновений ничего не происходило, а потом сигнализация сработала. Со всех сторон с потолка полился самый настоящий дождь. Крошечные капельки казались разноцветными в свете софитов, переливаясь всеми цветами радуги.
Анна захохотала, подняв голову к потолку и ловя ладошками капли импровизированного дождя. В зале поднялся гам и суматоха, но мы не смотрели туда.
Вместо этого я наблюдал, как вода стекает по счастливому лицу, прикрытому синей маской, которую медленно поднял на лоб своей новой знакомой. Лица по прежнему было не разобрать, и я провёл большими пальцами по её щекам, словно мог бы представить черты, просто ощупав их.
— Нас же сейчас отсюда выгонят! — воскликнула она.
— Пусть выгонят, — отозвался я. — Ведь маскарад — это глупость!
Мы потянулись друг к другу. Она — привстав на носочки, я — склонившись. Но не успели наши губы коснуться друг друга, как кто-то толкнул нас в бока.
— Вы что, не слышите?! Эвакуация! — проорал этот кто-то, перекрикивая шум толпы. То оказался Мэт в своей кислотно-зелёной маске. — Все должны вернуться в коридоры!
Я расхохотался и, крепко сжав ладошку Анны, поспешил следом за утекающими в коридоры людьми.