Принцип иллюзии

Глава 37

Я судорожно хватала ртом воздух, не зная, что сказать. Да я думать не могла, не то что говорить. Вот он Ян. Ян!

Приложила дрожащую ладонь ко рту, продолжая его рассматривать. Ни тени привычной улыбки. Серьезный виноватый взгляд исподлобья, волосы растрепанные, футболка, легкие штаны, ноги босые. Сейчас он казался мне моложе на несколько лет. Я наконец глотнула достаточно воздуха, чтобы задышать. Закашлялась.

— Вера… — его голос разрезал тишину, которая за эти секунды стала плотной настолько, что, казалось, создала между нами реальную преграду, которой можно коснуться.

Я замотала головой, кинулась в сторону выхода, остановилась. Зачем, какой смысл? Ян сделал шаг ко мне, я снова замотала головой. Он остановился, а я вопреки своим же жестам приблизилась. Коснулась его щеки, провела по ней пальцами.

— Ты живой, — констатировала факт.

Ян закусил верхнюю губу, продолжая меня рассматривать. Я беспомощно огляделась. Живой. А это дом Бенедикта… Что вообще происходит?

— А Марк? — посмотрела на Яна, тот кивнул.

— Тоже жив, — добавил тихо.

— И Бенедикт?

Снова кивок. Я кивнула в ответ, отворачиваясь.

— А остальные?..

— Погибли. Все хранители, имеющие какой-либо вес в этой истории.

Я шмыгнула носом, качая головой.

— Так это и был ваш план? Избавиться от них? Считаешь, это нормально? Убить пятьдесят человек потому, что они претендуют на какие-то там сокровища? Даже если по факту и не имеют на это никакого права?

— Дело не в сокровищах, Вера, — Ян не сводил с меня взгляда, словно боялся, если отвернется, я тут же впаду в истерику.

Было бы неплохо, кстати. Но на меня напало странное оцепенение. Наверное, я просто устала генерировать какие бы то ни было эмоции. Есть же у человека предел, да?

— Тогда в чем дело, Ян? Объяснишь?

— Конечно. Я знал, что ты приедешь. Хотя и не рассчитывал, что так скоро. Но я рад. Правда, очень рад.

Мы смотрели друг на друга, Ян облизнул губы, хмурясь, в глазах все та же вина и беспокойство.

— Ладно, рассказывай, — проигнорировала я его последние слова.

Как я могу ему верить? Да никак, дураку ясно. Слишком много всего, ну правда. Пятьдесят человек погибли, и Ян этому всячески способствовал. С такими парнями встречаются только наглухо отмороженные девушки.

— Пройдемся? — он указал в сторону парковых дорожек, я, пожав плечами, двинула туда. Кусты высотой под два метра отрезали нас от окружающего вокруг.

— О многом ты знаешь, — начал Ян, я усмехнулась.

— О многом? Большая часть из этого многого ложь. Так что лучше расскажи все сначала. Правда, что в книге не было указано никакого места?

— Да, — кивнул Ян. — Марк Дитрих думал, что они просто не успели вписать. Скорее всего, так оно и было, но в любом случае это не имело никакого значения.

— Потому что на самом деле сокровища никуда не переносились? — задала я вопрос. — Они все время хранились в одном месте, а все остальное было только задуриванием и хранителей, и тех, кто создавал коды? Для пущей, так сказать, безопасности.

— Да, — Ян посмотрел на меня, улыбка едва коснулась кончиков губ и снова исчезла. — Сама додумалась?

— Куда мне. Мамуля подсказала, что таскать золото в таких объемах, которые там должны быть, задачка слишком сложная. И уж тем более вывозить все это в Россию.

— Так и есть. Только Марк Дитрих, к сожалению, не додумался до этого. И когда его семья и Франки начали все распродавать, а потом уехали в Россию, утвердился в мысли о том, что сокровища там.

— А они здесь? — я остановилась, глядя на Яна. Он кивнул.

— Да.

— И как же Франки и Дитрихи не побоялись продать имение вместе с золотом?

— Оно было продано только на бумагах. Никаких денег Хоффман не платил, наоборот, это ему платили за то, чтобы он содержал имение в надлежащем виде и следил за тем, чтобы туда не проник никто посторонний.

— Так он был типа управляющего?

— Да. И его потомки тоже. После того как Франки отошли от дел, имением занимались Дитрихи, в том числе и дядя Марка.

— Зачем же он продал имение Бенедикту?

— Они неплохо ладили. Правда, что ты так смотришь на меня? — Ян усмехнулся.

— Я не верю, что Бенедикт был настоящим хранителем. Кто он?

Ян немного помолчал. Вздохнув, сказал:

— Он мой дядя. Бенедикт, как и я, один из потомков Марка и Верены.

— Охренеть можно, — вылупилась я на Яна. Вот такого поворота, если честно, не ожидала. — Постой, а тот дед, что открыл мне…

— Это его отец. И мой дедушка, соответственно.

— А твой отец?

Ян отвернулся, хмурился, думая о чем-то.

— Он в лечебнице, — наконец сказал мне.

— Что с ним? — не поняла я. Ян усмехнулся.

— Ничего, — дернул бровями. — Кроме того, что он одержимый, который убил двадцать лет назад двух человек и заставил своего ребенка изображать другого человека.

— Почему ты согласился, Ян? — не удержалась я от вопроса. — Ты ведь мог сбежать…

— Не мог, — он снова усмехнулся, но в улыбке была явная горечь. — Я же говорю, он был помешанным. Он был настоящим Дитрихом, не знающим жалости. Хочешь знать, как он убедил меня? Он угрожал убить мою мать.

— Господи… — протянула я в ужасе.

— Ради нее я готов был на что угодно. Пусть лучше убьют других, чем ее. Эгоистично звучит, я знаю, но мне было одиннадцать, я был испуган. И понимал, что он может это сделать. Я вырос в этом страхе, в его одержимости, сумасшествии. Все, о чем я мечтал: покончить с этим раз и навсегда. Когда я стал жить с дядей… С Волошиным, — перебил Ян сам себя, — я впервые увидел, что, оказывается, можно и по-другому. Что тебя могут любить просто потому, что ты есть, даже невзирая на то, что ты не родной… Конечно, он думал, что я его племянник, но все же он никогда не видел меня до этого… По сути, мы были никто друг другу. И этот человек принял меня в семью и стал для меня настоящим отцом. Каким никогда не был мой.

— Мне жаль, — выдавила я, чувствуя подступающие слезы.

Сейчас Ян не казался самоуверенным наглым красавчиком, которому все нипочем. Я видела перед собой травмированного ребенка, выросшего в страхе и угнетении.

— Я рассказываю это не для того, чтобы ты меня пожалела. Просто хочу, чтобы ты понимала реальное положение дел. Бенедикта я не знал, может, только в детстве. Мы не общались, и к тому же он в какой-то момент отделился от нашей семьи. Это было сделано целенаправленно. Отец хотел внедрить своих везде. Я как потомок Клаусов, Бенедикт в свое время должен был занять место среди хранителей.

— Он действительно создал какую-то программу?