Страница 69 из 85
Глава 25 Мы выбираем
Архангельск встретил привычным холодом. Скоро и август будет на излете. Ночи стали темными, листва на деревьях пожухла, с берез слетают первые желтые листочки. Сколько себя помню, но именно перед школой всегда стояла холодная-прехолодная неделя. Особенно это ощущалось на контрасте после приезда с юга. Я одет легко, потому ждать автобуса неохота. Бухаюсь в первое же такси на заднее сиденье. Таксист в возрасте недовольно оборачивается и бросает:
— Не по счетчику!
У меня осталась лишь «синенькая», показываю её.
— Не борзей! Этого хватит.
— Паря!
— Я сказал не борзей, у меня сосед по лестничной твой директор. Дуй на Привокзальный.
Таксист некоторое время смотрит на мою наглую физиономию, что-то бурчит и с неохотой поворачивает ключ. Вот жлобье!
Я с унынием посматриваю на прощающийся с жарким летом город. В сентябре у нас никогда не бывает тепло. Даже хорошее «Бабье лето» — это солнце днем и заморозки по ночам. Да и вместо недели оно может длиться всего пару дней. Скоро октябрь, первый снег, слякоть. Что-то меня сегодня потянуло на уныние. Парень, сначала надо дожить до этого. Обреченности не ощущаю, но все равно неприятно. Жил себе жил и бац — вторая смена!
Торможу такси возле «Восхода», и водитель неожиданно резко выскакивает со своего места и двигает к моей двери.
— Паря, ты мне еще трояк должен! Что ты мне по ушам проехал? Какой сосед? Гони деньгу или хуже будет.
Я неспешно вылезаю из машины, поправляю сумку. Мужик меня здоровей, но чуток ниже:
— Считай, что получил по счетчику и даже сверху оставил.
— Да я тебя!
Зря он так. Моя железная кисть перехватила его кулак и согнула руку вниз. Таксист последовал за ней и оказался буквально на коленях. Я бы еще добавил, но на нас уже начали оглядываться.
— Слышь, сученыш. Машина не твоя, а государственная. Кто тебе дал право использовать ее для собственного обогащения? Такие жлобы, как, ты страну и развалили.
Видимо, в моем взгляде промелькнула такая ненависть, что в глазах водителя плеснуло страхом.
— Отпусти, больно!
— Еще раз попадешься, увезу на Логинова. Знаешь, что там находится?
Отпускаю руку таксиста, и он падает коленями прямо на грязный асфальт. Врезать бы ему хорошенько, да неохота мараться. Пусть лучше боится и прикидывает, кого же он на самом деле вез. Родной проход между домами, подъезд и вскоре я влетаю в квартиру. Опа! А тут кто-то есть и с кухни вкусно пахнет пирогами.
— Сережа!
Маму хлебом не корми, дай обнять. Неожиданно из большой комнаты выруливает и батя. С родными не грех пожамкаться. Смотрим друг на друга и улыбаемся. Вся семья в сборе!
— Ты откуда такой красивый?
Отец намекает на мой фирменный костюм. Я и точно выгляжу в нем дорого-богато.
— Из Москвы. Задержался там на день по делам.
— Смотри, мать! Сын по делам в столицу мотается как будто, так и надо.
— Ты зубы не заговаривай. Сереж, раздевайся и обедать. В Москве небось толком и не поесть было? Знаю я их столовки. Готовить там не умеют!
Я в ответ улыбаюсь, но послушно исполняю волю мамы.
— Давно приехали?
По бутербродам с исходящей желтоватым жирком семужки и так понятно, откуда они прибыли. Мезень порадовала земляков своими богатствами. Наверняка и грибов привезли с ягодами.
— Да пару дён как с родни. Поезжали ладно. Благодать погода в перво время случилась. Рыбацить поезжали ажно на море.
Мама после поездки к родным частенько использует давно забытые в городе слова древнего поморского языка Говори.Я его с детства слышу от нее, родственников и стариков. Я наслаждаюсь вкусом жареной трески и пирогами с палтусом. Все эти бифштексы и стейки никогда не сравнятся по вкусу с настоящей морской рыбой.
— Может, по писят?
Батя характерно стукает по шее. А что? Сын взрослый, ему можно поддержать кампанию. Мама обычно синьку в одну харю не приветствует. Категорически. Вот и сейчас уставилась на отца злобной полярной волчицей. Я разряжаю обстановку.
— Давайте, лучше вечером семьей посидим. Я схожу матери вина вкусного куплю.
Мама мою инициативу поддерживает. Потому что семейные посиделки для нее «священны».
— Тогда Сашу позову с Галей. Давно не виделись. И сына, ничего покупать не нужно. Мы настоечки от родней привезли. Отдыхай. Пойду вещи разбирать.
Отец с интересом разглядывает содержимое моего рюкзака. Подгон от полковника. Ну кое-что я и сам в столичных магазинах прикупил, потратив последнюю наличность.
— Зачем тебе столько армейского снаряжения?
— Это, бать, для туризма. А это тебе, вечером бахнем, — протягиваю бутылку выпрошенного у Профа армянского коньяка.
— Шикарно, гляжу, живешь!
— Подарунок от науки.
— Мы сегодня с тобой другого выпьем
Батя ухмыляется и достает увесистую бутылку в фирменной упаковке. Скотч, да еще восемнадцатилетний! Название не знаю, но заметно, что вещь эксклюзивная и дорогая.
— У тебя откуда на такое валюта нашлась?
— А кто сказал, что я покупал? Выиграл на спор. Директор шотландской фирмы выставил против ящика Столичной водки.
— На что играли?
— Заварю я ихнее гнилье или нет.
Я знал, что батя — отличный сварщик и потому поверил сразу. Это пропагандистские байки про нашу косорукость и неумелость врут. Не надо косяки отдельных нехороших личностей переносить на всех работяг СССР. В мире в эти времена точно знали, что таких умельцев еще поискать надо. Наши рабочие, моряки, летчики, инженеры и врачи как раз прославились своим профессионализмом и умением найти выход из, казалось бы, тупиковых ситуаций.
Утром проснулся со свежей головой. Ну я еще по прошлой жизни понял, что качество напитка здорово влияет на уровень утреннего самочувствия. Ну и как количество принятого на грудь. Душевно вчера посидели. Поговорили о том о сем. Родители похвастались мной, дядя Саша новой дачей.
Нет, все-таки у нас народ дурной. В девяностые можно было обменять старое автомобильное корыто из Европы на квартиру в панельке. Сейчас валюту и «чеки» на крепкий деревенский дом всего в пятидесяти километрах от города по старой Вологодке. Её, кстати, в отличие от моего времени неплохо отремонтировали. И сейчас можно было спокойно домчаться из Новодвинска до Холмогор, не выезжая «кругом» на основную трассу.