Страница 108 из 158
Отсюда в течение пяти лет в Москву передавались ценнейшие материалы, добытые агентурой «Бена» и самими Кроге-рами. В начале 1961 года Молодый был пойман с поличным при передаче ему агентурных данных. В тот же день были взяты и супруги Крогеры. При этом в их домике была обнаружена аппаратура дальней радиосвязи, шифры, валюта и прочий шпионский инвентарь.
На процессе в суде высшей инстанции Олд-Бейли вина группы Лонсдейла была доказана полностью. Более того, англичане заявили, что им удалось разоблачить одну из самых опасных в британской истории шпионских организаций. Лонсдейла приговорили к 25 годам тюрьмы, столько же получил и Питер Крогер. Хелен дали 20 лет.
Через три года Лонсдейл был обменен на подельника Пеньковского, британского агента Грэвила Винна. В 1965 году в Москве был осужден еще один британский шпион Джеральд Брук. Лондонское Министерство иностранных дел сразу же запросило Москву о возможности его обмена. Громыко ответил, что согласен обменять его на супругов Крогеров. Англичане, однако, заупрямились, считая, что обмен будет неравноценным — одного Брука на двоих, да еще таких супершпионов, как Крогеры.
Тем не менее в 1969 году обмен все-таки состоялся. К Джеральду Бруку Москва присовокупила двух англичан, осужденных за наркодилерство. Гордость британского МИДа была удовлетворена. Между тем сразу после возвращения в Москву Моррис и Леонтина получили советское гражданство и были награждены орденами Красного Знамени. Указ об этом был закрытым, и в нем тем не менее не детализировались заслуги супругов Коэн. Их поселили в скромной квартире и дали достойную — по тем временам — пенсию. Они молчали, вообще и в особенности о своем участии в похищении атомных секретов.
И только в середине 1990 года, когда в некоторых московских газетах появились отрывочные сведения об истинной роли Коэнов, за рубежом спохватились. Их имена всплыли в связи с пересмотром некоторых аспектов проникновения советских шпионов в Лос-Аламос. Впрочем, как заявил бывший заместитель директора ЦРУ Раймонд Клайн: «Фактически у нас в Америке до сих пор остается неизвестным, что на самом деле им удалось совершить». Кстати, тогда еще и в США не знали, что Коэны и Крогеры — фамилии одних и тех же супругов-шпионов.
Между тем и сегодня доподлинно не известно, что именно сделали такого супруги Коэны тогда в Америке и потом в Англии. Но, судя по всему, эти их деяния оказались особо ценными не только для Советского Союза, но и для нынешней России. Иначе как объяснить те высокие награды, которыми их удостоили через 20 лет после окончания службы в разведке?
Как уже было сказано, в 1994 году Леонтине посмертно было присвоено звание Героя Российской Федерации. Таким образом, эта американская еврейка стала первой советской шпионкой, получившей высшую российскую награду.
Глава 43
Целители
Военная стезя доктора Владимира Гойхмана и его жены началась еще в июне 1941 года, когда они добровольно вступили в Красную армию. С первого до последнего дня блокады — 900 страшных суток, в условиях голода, холода, отсутствия необходимого инструментария и медикаментов, под обстрелами и бомбежками, провели они бесчисленное множество сложнейших операций. Филигранное мастерство Владимира и Эсфири позволило спасти сотни бойцов и часть из них вернуть в строй.
Гойхман был назначен заместителем главного нейрохирурга Ленинградского фронта, а потом — главным нейрохирургом 1-го Белорусского, куда прибыл вместе с ОРМУ-25. С этим уникальным специализированным подразделением он участвовал в битвах за Люблин, Познань, Лодзь и Варшаву.
Путь доктора Гойхмана был не только сложен и труден, но и опасен, как у рядового воина. Об этом говорят его ранения, одно из которых было особо тяжелым. После выздоровления он опять в строю, руководит действиями ОРМУ-25 в ходе боев за Кюстрин, при форсировании Одера и в Берлинской битве.
В победные дни доктор не раз вспоминал страшные времена ленинградской блокады, своих коллег, чьим оружием было искусство целителей, помогавшее им спасать от неминуемой гибели сотни тысяч бойцов и мирных жителей города на Неве. Гойхман, всегда помнивший о своем еврействе, в поверженном Берлине вновь вспоминал своих соплеменников, как и он вынесших тяжкую ношу военно-медицинской службы на фронте.
С ними он рука об руку работал во время блокады, и его прямым начальником был главный нейрохирург Ленинградского фронта генерал-майор Исаак Бабчин. Да и многие другие главные специалисты и выдающиеся врачи были евреями: главный терапевт фронта Элиазар Эдельштейн, заместитель главного хирурга Михаил Шрайбер, главный рентгенолог Самуил Рейнберг. Санитарное управление Ленинградского фронта возглавлял генерал-майор Давид Верховский.
В годы войны Советский Союз отмобилизовал и развернул против Германии невиданную по численности армию — 34 миллиона 500 тысяч человек. По сравнительно достоверным данным, почти две трети этого количества — 22 миллиона — получили ранения и контузии. Только демобилизовано по ранениям было 3 миллиона 800 тысяч, а 2 миллиона 400 тысяч стали инвалидами. Показательно, что уже после окончания военных действий в госпиталях долечивалось 11 миллионов 400 тысяч солдат и офицеров.
Это поистине колоссальные цифры, и их громадность познается лишь в сравнении. К примеру, у вермахта за время войны на Востоке раненые и больные составили тоже немалое число — 6,4 миллиона человек, но их численность все же в три с половиной раза меньше, нежели у Красной армии. И совсем уж невелики, сравнительно, санитарные потери союзников: 651 тысяча солдат и офицеров в американской армии, 311 тысяч — в английской.
Для лечения миллионов советских солдат и офицеров был создан громадный и многоступенчатый аппарат военно-медицинской службы, включавший десятки тысяч разнопрофильных госпиталей: стационарных и передвижных, полевых, фронтовых и тыловых. Всю эту мощную и сложную структуру возглавляло Главное (впоследствии — Центральное) медицинское управление Красной армии. Региональные фронты и флоты имели санитарные управления, делившиеся на отделы: медицинский, ветеринарный и др. В полевых армиях функционировали санитарные отделы, состоявшие из соответствующих служб.
Во всех звеньях этого сложного аппарата многие ключевые посты принадлежали евреям, среди которых было 30 генералов медицинской и ветеринарной служб. В частности, заместителями начальника Главного медицинского управления Красной армии во время войны были: генерал-лейтенант Леонид Ратгауз, генерал-майоры Владимир Бершадский и Липа Ходорков. Главными специалистами вооруженных сил работали генерал-майоры Меер Вовси, Владимир Левит, Давид Энтин, а также другие старшие офицеры.
Основную задачу в организации оказания медицинской помощи и санитарного обеспечения войск выполняли санитарные управления фронтов и флотов. Их начальниками в ходе войны были евреи:
— генерал-майор Петр Бялик на Юго-Западном и 1-м Украинском фронтах;
— генерал-майор Макс Ицкин на 2-м Прибалтийском фронте;
— генерал-лейтенант Александр Песис на Балтийском флоте, на Ленинградском, Волховском, Карельском и 1-м Дальневосточном фронтах. Он награжден семью боевыми орденами, в том числе — полководческим орденом Суворова;
— генерал-майор Борис Сигал на Волховском и 2-м Дальневосточном фронтах;
— генерал-майор Александр Соколов на Центральном и Волховском фронтах;
— генерал-майор Модест Шамашкин на Северо-Западном, 2-м Белорусском и 1-м Прибалтийском фронтах.
Начальниками санитарного управления Балтийского флота были в разное время полковники Михаил Кривошеий и Владимир Баудер. Впрочем, я мог бы перечислить блестящую плеяду еще и многих других евреев-организаторов и специалистов медицинской службы фронтового и флотского звена управления, но это заняло бы много места и превратилось бы в однообразный перечень званий и фамилий.
Однако одного из них я не могу не отметить. Речь идет об Александре Александровиче Вишневском. На войне он был главным хирургом армий и фронтов. С 1946 года и до конца жизни в 1975 году генерал-полковник А.А.Вишневский бессменно занимал пост главного хирурга Советской армии.