Часы с кукушкой

— Наверняка у вас уже есть пылесос, холодильник, радиоприемник, телевизор и стиральная машина. Вот вам и ни к чему особенно стараться. Разве я не прав?

Он даже не дал себе труда ни согласиться, ни отрицать. Я ушел с бумажкой, на которой был нацарапан рецепт, и в душе решил найти другого врача, еще не достигшего потолка.

От врача я поспешил к портному забрать новый костюм, который сегодня должен был быть готов. Примерив костюм, я чуть не окаменел от неожиданности, так кошмарно было сшито это безобразие. Я понял, что портной имел все то, что уже перечислялось в предыдущих случаях, что он достиг потолка и ему незачем было стараться.

Возвратившись домой, я задумался над трудной проблемой и сел писать этот рассказ.

Если кому-нибудь покажется, что мое сочинение далеко от совершенства, я прошу принять во внимание, что холодильник, пылесос, радиоприемник, автомобиль и телевизор у меня уже давно имеются, а из-за какой-то стиральной машины вряд ли стоит стараться и выбиваться из сил.

В заботах о представительстве

Я решил зайти в ресторан первой категории, чтобы поужинать. На мне была замшевая куртка и спортивная рубашка без галстука.

— В этой одежде вы не войдете, — сказал швейцар.

— Почему? — спросил я.

— Одеты вы несоответственно, — объяснил швейцар. — У нас обязательны темный костюм, белая сорочка и галстук. Наш ресторан — предприятие первой категории, у нас бывают иностранцы, мы должны заботиться о представительстве.

Направившись к пивному киоску, я подумал, что в принципе товарищи из ресторана правы. У них бывают иностранцы, поэтому забота о внешнем виде обязательна. Это точно.

Однако ведь и на улицах тоже бывают иностранцы. А среди пешеходов, к сожалению, еще встречаются некоторые, одетые не по моде или имеющие в своем гардеробе отдельные детали, не соответствующие всему остальному. Я сам неоднократно видел, как цвет кашне расходится с цветом шляпы, или брюки сидят бог знает как, или сумки у женщин из плетеной соломы, что уж совсем недопустимо. Швейцара из ресторана первой категории этим можно окончательно доконать, не говоря уж об иностранцах. А не следует ли и в данном случае нам позаботиться о представительстве? Может быть, ввести специальные, оборудованные радиоаппаратурой автомобили, в которых мастера по части моды и элегантности обращались бы к пешеходам через громкоговорители:

— Будьте любезны, гражданка в фетровой шляпе! Теперь не носят пальто прямой линии, теперь носят пальто, расширяющиеся книзу, наподобие колокола. Прошу немедленно покинуть улицу! Гражданин, стоящий перед витриной с рыбными консервами! Вы соображаете, что вы надели? Что это за дедушкин реглан? Как у вас вшиты рукава? Что вы нацепили на голову? По-вашему, это шляпа? Если вам нечего надеть, так сидели бы дома, а не разгуливали по улице!

Следует подумать также и о том, что иностранцу может взбрести в голову прокатиться в трамвае. В трамваях тоже придется навести порядок. Заботу об элегантности пассажиров можно поручить кондукторам, прошедшим специальные краткосрочные курсы моды.

— Эй вы! В чем вы лезете в трамвай! Какой сапожник сшил вам этот костюм? Прошу пройти вперед! Нет, это не вам, гражданочка. Вы, в туфлях на шпильках, немедленно покиньте трамвай! Шпильки уже давно не носят!

Люди бы научились думать о своем внешнем виде.

Рассуждая так и попивая пиво у киоска на улице, я время от времени бросал критические взгляды на проходивших мимо. У этого что-то торчит, у того что-то не выглажено, сплошь и рядом туфли не подходят к носкам. Я просто по-дурацки чувствовал себя в подобном окружении, хотя и не иностранец.

Ничего удивительного, что мне захотелось как можно быстрее очутиться в этом оазисе элегантности, которым является вышеуказанный ресторан первой категории.

Я отправился домой, надел смокинг, лакированные туфли, белую сорочку с накрахмаленной манишкой, черную бабочку, в карман положил галстук, на всякий случай, если бы швейцара бабочка не удовлетворила.

Перед входом в ресторан толпились люди, но мне удалось протиснуться вперед. Грудь сорочки ослепляла своей белизной, блестел шелк на лацканах смокинга, но швейцар, зарычав: «Куда лезешь! Не видишь, свободных мест нет!» — вытолкнул меня с такой энергией, что я вместе со всей своей элегантностью очутился на тротуаре в лежачем положении, что было особенно неприятно, так как граждане, желавшие попасть в ресторан, топтались на мне еще несколько минут, прежде чем я поднялся.

Альбом с марками

Когда-то строгие нравы девушек запрещали им посещать одиноких мужчин без какой-нибудь благовидной причины.

Признаком хорошего тона считалось приглашать девушек для совместного ознакомления с альбомом марок. Предлагать свидание без альбома можно было лишь таким девушкам, встречи с которыми не делали мужчинам чести.

Теперь положение изменилось настолько, что альбом с марками перестал быть обязательным. Он может быть, а может и не быть.

— Закатывайся ко мне! — говорим мы, и конец. Упоминание о телевизоре или магнитофоне — это уже вопрос излишней болтливости, а не прямой необходимости.

Когда-то, повторяю, было иначе. Даже при максимальном успехе у кандидатки нельзя было делать попыток без альбома. От меня это требовало большого самопожертвования, потому что я с детства считал коллекционирование марок предельным идиотизмом. Большая часть моих товарищей придерживалась того же мнения, поэтому в исключительных случаях мы одалживали альбом у одного из наших друзей, который по части собирания марок был законченным маньяком.

У него было доброе сердце, и он одалживал нам альбом без отказа. Альбом был всегда в обращении, особенно весной, и бедный коллекционер не мог допроситься его хотя бы на минуту, чтобы вклеить в него что-нибудь новое.

Помню, что как-то после долгого ожидания своей очереди я, наконец, получил этот альбом. Я тотчас же спрятал добычу в шкаф и поспешил на гуляние в парк. Действительно, как я и ожидал, там на одной из скамеек сидела красивая голубоглазая филателистка. Короткая беседа о погоде и новостях в области издания почтовых марок помогла нам скоротать время и без скуки добраться до моей квартиры.

У девушки был такой прекрасный загар, она была так стройна и прекрасна, что я без промедления кинулся к шкафу за альбомом.

Показывая ей марки, я старался сдержать свое восхищение загорелой коллекционершей. Она была так благовоспитанна, так свежа, обладала такими хорошими манерами, что я забыл, на каком свете нахожусь. Когда мы рассматривали серию марок с животными из Австралии, я еле сдержался, чтобы не упасть перед ней на колени и тут же сделать ей предложение.

— Сейчас будет коричневая марка с Францем-Иосифом, — неожиданно сказала она.

Я перевернул страницу, действительно Франц-Иосиф был тут.

— Вот! А сейчас мы дойдем до страницы прежних польских марок, — добавила она. — А потом будет такая забавная, лиловая, из Гватемалы. Жаль только, что она немножко попорчена.

Девушка была права. Все марки в альбоме шли в порядке, ею предсказанном. Я ничего не мог понять. Мне приходилось просматривать этот альбом, признаюсь без лицемерия, не один раз, но так обстоятельно я его не знал.

— Дальше Никарагуа, и конец, — заметила она.

— Откуда вы знаете?

— Ну, как же, ведь я просматриваю его, наверно, уже в десятый раз, — объяснила девушка с любезной улыбкой.