По холодным следам

Разве не могли скандинавские валуны проделать сложный путь «на перекладных» от места своего рождения до нынешних обиталищ? Сначала они сползали по горным склонам в долины. Оттуда горными реками сбрасывались к побережью моря. Здесь, вмерзая в льдины, дрейфовали на юг. Или по древним долинам рек (направление которых порой не совпадает с нынешним) переносились водой и речными льдами в низменные районы.

Но мы забыли о ледниковом рельефе, который встречает нас на равнинах Северной Европы и Северной Америки. Песчаные гряды конечных морен, длинные насыпи озов. Мыслимо найти для них неледниковое происхождение?

Оказывается, мыслимо. По берегам рек обычно накапливаются длинные песчаные валы. В морях образуются подводные валы и песчаные косы. И возможно, не случайно в некоторых озах найдены морские ракушки и остатки водорослей.

Выходит, там, где предполагается действие одной могучей геологической силы — ледника, могло действовать несколько других сил: морские, озерные и речные воды, морские, озерные и речные льды, сползание пород со склонов, выветривание. И тогда легко найти ответ на некоторые загадки, перед которыми сторонники ледников останавливаются в глубоком и трудном раздумье.

О геологических событиях прошлого рассказывают, как известно, не только рельеф местности и слои горных пород, но и остатки животных и растений. За долгие тысячелетия четвертичного периода появлялись или вымирали отдельные виды живых существ; перемещались целые географические зоны по поверхности земли. Многочисленные виды животных и растений не оставались неизменно на одних местах, а подобно морским волнам накатывались и отступали, захватывали огромные пространства и «сжимались», сохраняясь лишь в ограниченных районах. Распределение их и путешествия (миграция) изучает биогеография.

Выводы этой науки далеко не всегда согласуются с ледниковой теорией. Подчас противоречия столь значительны, что ученые просто не знают, как от них избавиться. Палеоботаник профессор В. Н. Васильев высказался так: «Биогеографические данные в корне противоречат ледниковой гипотезе, и эта гипотеза непригодна в любом ее варианте».

О каких же данных идет речь?

Опять требуется вернуться в Скандинавию. Так уж получилось, что именно здесь, на своей родине, великому леднику стало очень неуютно.

Шведскими и норвежскими учеными найдены кости и зубы мамонтов, рога оленей и остатки мускусных быков в отложениях, лежащих под мореной. Значит, некогда в Скандинавии было вовсе не холодно, растительность была достаточно богата, чтобы утолять аппетит гигантов — мамонтов. Или это следы теплого межледниковья, как считают сторонники ледников, или…

Говоря о древних животных, чаще всего мы удивляемся великанам вроде тиранозавров, диплодоков, индрикатериев, мамонтов. Однако история некоторых лилипутов животного царства обнаруживает ничуть не меньше удивительного.

На возвышенностях Скандинавского и Кольского полуостровов обитает северный лемминг — маленький зверек, напоминающий мышь. Ближайший его родственник, обский лемминг, живет в тундрах Сибири и на северовосточной окраине Европы.

Оказывается, северный лемминг сохранился в Фенноскандии со времен последнего межледниковья. В ледниковую эпоху он не покидал эти края, лишь переселялся на западное или северо-западное норвежское побережье.

Не менее удивительна судьба некоторых скандинавских растений. Они, жители высокогорья, как было установлено еще в начале нашего века, ни в коем случае не могли откуда-нибудь переселиться сюда после последнего оледенения. Они здесь ухитрялись «перезимовать» великую ледниковую эпоху. Сторонникам ледниковой теории приходится допускать существование в центре оледенения каких-то оазисов, не только свободных ото льда (такие встречаются в Антарктиде), но и достаточно теплых для жизни высших растений.

«Особый интерес представляют дикие горные маки, ближайшие родственники которых произрастают на Фарерских островах, в Исландии и в арктических районах, — пишет сторонник ледников У. Хольтедаль. — Более подробные исследования этих растений, которых ранее относили к одному или немногим видам, обнаружили необычайное разнообразие форм с многочисленными подвидами, свойственными различным районам, особенно в северной части Скандинавского полуострова. Эти разновидности являются чисто местными, и, таким образом, „теория перезимовки“ находит вполне объективное подтверждение.

Согласно этой теории, в течение всего последнего ледникового века не только должны были существовать свободные ото льдов районы, но в таких районах существовали условия, благоприятные для произрастания высокоразвитых растений. На основании того, что нам известно относительно максимального распространения материковых льдов… возникают серьезные общие трудности, связанные с этим предположением. Но так или иначе все же вполне естественно допустить (как это большей частью и делается), что даже во время наиболее сильного оледенения на побережье оставалась свободная ото льдов и сравнительно невысоко расположенная от уровня моря территория…»

Современное распространение холодолюбивого плаунка (точки) и находки ископаемой пыльцы плаунка (кружочки). Видно, что прежде зона холода смещалась далеко к югу. Справа — плаунок и его пыльца, увеличенная в 500 раз.

Объяснение ученого звучит неубедительно. Оно напоминает рассуждения Кювье о переворотах на земном шаре: была великая катастрофа, но некоторые виды перетерпели ее в потайных убежищах в «спокойных» районах, откуда позже вновь распространились по обновленной земле. Хольтедаль и сам понимает сомнительность гипотезы перезимовок:

«Трудно сказать, где на территории Норвегии в период максимума последнего оледенения могли находиться „убежища“ высокогорных растений или леммингов. Низменные части побережья к началу отступления льдов были покрыты морем, а в возвышенных районах условия, по-видимому, также были для этого не слишком благоприятными».

Если уж возникают такие затруднения с «перезимовкой», то не лучше ли вовсе отказаться от ледниковой теории?

Кости мамонтов, северных оленей и других холодолюбивых животных в изобилии встречаются на стоянках первобытных людей. Наскальные росписи подтверждают: даже на юге Европы некогда было холодно. Казалось бы, наши предки оставили нам доказательства ледниковой эпохи. К тому же все известные до недавнего времени стоянки первобытных людей даже близко не подходят к Полярному кругу.

И вдруг — новая неожиданность. На дальней северо-восточной окраине Европы найдены грубые каменные орудия неандертальского человека.

Об этом была написана популярная статья одного из авторов находки, геолога Е. Тимофеева. Я кратко перескажу ее.

Осенью 1961 года в Геологическом институте слушался доклад о стоянке первобытного человека, обнаруженной на реке Печоре, у Полярного круга, близ деревни Бызовой. Доклад признали сомнительным. Ведь столь далеко на север не мог забраться первобытный человек. Там был великий ледник.

Прошло три года. Раскопками у деревни Бызовой занялись археологи. Они нашли новые каменные орудия и несколько тысяч костей мамонта, северного оленя, дикой лошади, шерстистого носорога. Некоторые кости были расколоты: древние люди доставали из них мозг, на других сохранились следы надрезов, ударов и сверления каменными орудиями.

Невдалеке от этого места была обнаружена новая стоянка, двухслойная. В нижнем древнем слое галечника — грубые каменные орудия неандертальского человека (ранний палеолит), в верхнем слое — прекрасно обработанные каменные ножи, скребки, резцы, амулеты из клыков песца и речных раковин — изделия нашего ближайшего родственника, кроманьонского человека (поздний палеолит).