Страница 60 из 68
Вот вам и острый пик драматического эпизода! Можно представить себе горькое разочарование монтажников, их волнение, споры, поиски выхода.
Но право же, я и так уж достаточно далеко уклонился в прошлое запорожской стройки и треста Стальмонтаж. Поэтому опускаю подробности.
Сварка кожуха заняла всего-то тридцать четыре дня. А весь монтаж комплекса домны, несмотря на все осложнения, — сто пять дней, меньше заданного правительством срока. Когда же на домну привезли ампулы радия-мезотория вместо громоздких рентгеновских аппаратов, чтобы просветить все сварочные швы, — проверка дала отличные результаты.
А как же все-таки обошлось без башенного крана? После споров вокруг различных вариантов выбрали замену одного крана-гиганта тридцатью малыми подъемниками, стрелами, лебедками, блоками. Их собрали из всех углов стройки. «Наскребли» все, что можно было, все, что как-то удалось приспособить для крайне усложнившегося сейчас и уже по-настоящему рискованного подъема тяжелых конструкций. И все же их подняли на домну. И на этот раз новый принцип монтажа укрупненными блоками в буквальном смысле слова остался на высоте.
«…Помнится, как криворожскую домну строили «кусками», — писал автор «Записок строителя», — причем далеко не все, начинавшие это сооружение, завершали его, я оказался здесь уж третьим по счету начальником строительства — двое сменились за четыре года, пока сооружалась печь. Лишь в тридцать восьмом пустили эту домну, заложенную еще в тридцать четвертом…
Помнится, как запугивали и втирали очки молодым советским специалистам всевозможные иностранные консультанты. Какой-нибудь захудалый американский инженер священнодействует на стройке доменной печи, словно языческий жрец, знающий особые таинства, недоступные пониманию простых смертных. Однако уже на строительстве первой кузнецкой домны «простые смертные» научились распознавать жрецов с дутым авторитетом».
Это взгляд из сороковых годов на тридцатые.
А если посмотреть из семидесятых на сороковые и пятидесятые, то увидишь мощно восходящую линию технического прогресса, но восходящую не спокойно и не равномерно, а своего рода качественными скачками.
Казалось бы, война не очень-то могла способствовать развитию мирной строительной техники. Однако качественный скачок произошел именно в первые годы после войны, обусловленный жестокой необходимостью. Это было продолжением народного подвига на фронтах.
Интересно, что еще в сороковые годы определились все те ведущие составные, которые и по сей день образуют главные черты современного строительства, — монтаж крупными блоками, собираемыми больше на земле и меньше на высоте; изготовление частей сооружений на заводах; крупные монтажные механизмы и стремление к заводскому уровню четкой организации производства.
Однако прошло двадцать лет, и мы видим, что монтажники все еще на пути к этой идеальной и совершенной схеме, что новые времена, масштабы и темпы породили в свою очередь свои трудности и проблемы. И пришло время новых задач, вызванных поистине грандиозным размахом строительства в стране и вершинами достижений мировой монтажной практики.
Крылья успеха
Евгений Иванович Кутяев со своей семьей живет в том же доме, что и Анатолий Степанович Коновалов, только в разных подъездах. Квартира у Кутяева двухкомнатная, ибо больше семья: отец, мать, жена и дочка-школьница.
Конечно, хорошо бы жилье попросторнее, да ведь не так давно Кутяевы все вместе жили в одной комнате, вот там было действительно тесно.
— Пока мы рады квартире до потери сознания, — сказал мне Евгений Иванович вполне серьезно, я думаю, даже не замечая явного эмоционального преувеличения. Но вместе с тем он, естественно, не прочь со временем получить еще хотя бы одну комнату для своих стариков.
Правда, у одного из родичей Евгения Ивановича есть подмосковная дача, куда может летом поехать дочка, да и отец частенько отправляется в родную деревню, к старшему сыну Степану, который теперь там учительствует.
Выйдя на пенсию десять лет назад, семидесятичетырехлетний монтажник Иван Моисеевич, один из старейших ветеранов треста Стальмонтаж, совершил в своей деревне, должно быть, последнюю свою работу: помог сыну перестроить дом. В общем, квартирным своим положением Кутяевы пока довольны.
Когда рано утром Евгений Иванович идет к автобусной остановке, он частенько встречает Толика — так он зовет Коновалова, и они поговорят на ходу о том о сем, а все больше о своих делах. Работают-то они в разных управлениях треста: Коновалов во втором, Кутяев в первом. И тот и другой возводят много разных домов во всех концах Москвы, так что есть о чем рассказать.
Евгений Иванович на год моложе Анатолия Степановича. И судьбы у них разнятся главным образом названиями строек и городов, где они монтировали заводы и дома. У Евгения Ивановича приятный негромкий голос, хороший рост, талия без каких-либо излишеств. Седина идет к его тонко выточенному лицу, придавая ему оттенок интеллигентной мягкости, солидности, я бы сказал, осознанного достоинства.
В конце лета 1968 года, да и всю осень Евгений Иванович ездил из Новогиреева попеременно в музей изобразительных искусств имени Пушкина и к зданию СЭВ. Это были две его стройки; работы на первой тогда только начинались, а на второй оставалось завершить лишь несколько операций.
Когда он ездил на СЭВ, то выходил из троллейбуса вблизи высотных зданий проспекта Калинина и по Большому Девятинскому переулку под гору легким шагом спускался к проходной стройки, обнесенной высоким деревянным забором.
Миновав проходную, он попадал в зону основных строительных и монтажных работ вокруг гигантского стеклянного параллелепипеда стилобата, необычайно красивого и приспособленного для конференц-залов заседаний исполкома СЭВ и ресторана. Пройдя через стилобат, соединенный с тринадцатиэтажным корпусом гостиницы, Евгений Иванович, оставив слева от себя эстакаду и под нею гараж для машин, подходил к одному из желтых продолговатых вагонов, на стене которого большими буквами было выведено: «Стальмонтаж».
В этом вагончике находились штаб монтажников на стройке, контора бригадиров и прорабов и место, где можно было переодеться.
Однажды Евгений Иванович, надев свой монтажный костюм, направился к высотной части здания, вписавшегося в контур Москвы двумя гигантскими изогнутыми крыльями. Легко и красиво взметнулись они в небо у самого берега Москвы-реки, на Краснопресненской набережной, у моста, через который асфальтовая река проспекта Калинина переливается на Кутузовский проспект, а дальше в Можайское шоссе и уходит на запад.
По другую сторону здания Совета Экономической Взаимопомощи тот же проспект Калинина ведет к Кремлевскому холму.
Несмотря на свои тридцать этажей и внушительные объемы, здание лишено грузной монументальности и, может быть, поэтому не кажется очень высоким. Но это издали. Однако иное дело — вблизи. Громадная изогнутая плоскость крыла, составленная из стали, стекла и алюминия, если смотреть на нее снизу вверх, вызывает вначале даже легкое головокружение. Но, разумеется, не у монтажников.
Евгений Иванович, прежде чем подняться на лифте, заглянул в стилобат, где заканчивались отделочные работы и наводился лоск, наносились последние штрихи на мозаично-пеструю, с разнообразным национальным орнаментом облицовку в холлах, залах и коридорах.
И хотя монтажники давно уже ушли из стилобата, закончив свою работу, как и ушли из высотных крыльев, какому рабочему человеку не захочется взглянуть на то, что сделали после него другие? Тем более если отделка столь же уникальна и неповторима, как и архитектура, как и монтажная конструкция здания, и для нее использованы мраморы и граниты, прибывшие из Болгарии и Венгрии, мебель и осветительная аппаратура из ГДР, алюминиевые ограждающие конструкции высотных крыльев и витражи стилобата из Польши, скоростные лифты из Чехословакии, керамические плитки из Румынии.