Страница 53 из 68
Второе монтажное управление не представляет в этом смысле исключения: воспоминаний здесь никто не пишет. Только у главного инженера И. Д. Дэвидсона сохранилось несколько номеров многотиражки «Ударная стройка» со строительства Дворца съездов в Кремле и гостиницы «Россия», где он несколько лет был главным инженером монтажного участка, где под его руководством работало несколько бригад, в их числе и бригада Анатолия Степановича Коновалова.
С тех пор как открыли Дворец съездов, прошло много времени, и нет необходимости возвращаться к спорам об его архитектуре, вписанной в древний, веками сложившийся Кремлевский ансамбль.
Меня сейчас интересует не архитектурная, а производственная сторона строительства. Я хочу посмотреть на нее глазами рабочих-монтажников, глазами Коновалова. А он-то пережил здесь незабываемые дни.
Ведь с точки зрения производственной стройка имела много бесспорных и уникальных достижений. Знаменитая кремлевская площадка представляла собой поистине особой трудности и сложности строительный плацдарм. Строительство Дворца съездов велось на участке строго ограниченных размеров, в окружении старинных памятников. Монтажники не получили в Кремле места даже для склада. Он был отнесен под Москву, в Расторгуево. В конторе монтажного участка находился передатчик, поддерживающий радиосвязь с этой базой. Один за другим, по графику, отправлялись оттуда автопоезда с металлоконструкциями. Едва машины появлялись в воротах кремлевских башен, как их уже замечали… на экранах телевизоров, установленных в пультах управления стройкой.
Тут же следовала радиокоманда машинистам кранов. Машины подъезжали к ним. Прямо с колес металлоконструкции, балки и колонны сборного железобетона клювами башенных кранов поднимались в воздух и переносились на каркас здания. Кстати говоря, все краны в то время тоже находились под контролем телевизионных камер.
Если представить зримо, как каждый день монтируется не менее ста тонн металлоконструкций (а это огромная цифра), то напряжение стройки, ее высокий ритм, ее четкость и слаженность, без которых она просто бы не пошла, приобретают особо рельефные черты. Она действительно заслуживала названия ударной.
Коновалов пришел на кремлевскую площадку в мае 1960 года. Только что развернулись работы нулевого цикла. Стальмонтаж собрал тогда свой первый сорокатонный башенный кран и поставил первые четыре колонны сценической части каркаса. Вот здесь, воздвигая тяжелые конструкции зрительного зала на шесть тысяч человек, главным образом и работал Анатолий Степанович. Всю сцену Дворца «слепил» он своими руками. Это сооружение как-то странно было называть привычным словом — сцена, ибо она представляет собой огромную плоскость, состоящую из множества отдельных площадок, способных подниматься, опускаться, исчезать, вновь появляться, выстраиваться в сложные композиции.
Только авансцена состоит из восьми площадок. Опускаясь вниз, они при необходимости образуют оркестровую «яму». Так же, как и «фура президиума», платформа, на которой смонтированы стол, стулья, трибуна, может выезжать и устанавливаться перед сценой, на одном уровне со зрительным залом.
Общий объем Дворца — 400 тысяч кубометров. И то, что здание выстроено всего лишь за 14 месяцев, кажется удивительным и сейчас. Специалисты, оценивая размеры и быстроту строительства, отводят ей в анналах подобных свершений одно из первых мест в мире.
Коновалов как-то прочитал у Маяковского стихи про Бруклинский мост. Это был торжественный гимн монтажникам. Восхищенный поэт провозглашал: «Борьбу за конструкции вместо стилей, расчет суровый гаек и стали». На кремлевской площадке «борьба за конструкцию» шла на всех десяти зонах стройки. Шла в три смены. Днем и ночью — при свете прожекторов.
Как всегда, монтажники были впереди, открывали другим фронт работ. Велись эти работы одновременно на двух-трех вертикальных зонах, монтаж совмещался с устройством перекрытий, стен, полов, как и полагается на высокоорганизованном строительстве. Монтаж каркаса был закончен за полгода.
Анатолия Степановича эта стройка привлекала не только тем, что он приобрел вкус к захватывающему своей энергией труду, но и тем, что работа здесь имела и особое эмоциональное наполнение. Выражалось оно двумя словами: Москва, Кремль!
Когда Анатолий Степанович ходил по балкам верхних перекрытий каркаса, на уровне куполов древних соборов, и смотрел с этой высоты на Кремль, Красную площадь, Москву-реку и Замоскворечье, у него, опытного, спокойного мастера-верхолаза, необычным волнением теснило грудь.
Я видел портрет Коновалова в многотиражке 1962 года под рубрикой: «Орденом Ленина награждены…»
Анатолий Степанович в белой рубашке, пиджаке, в монтажном шерстяном берете. Он был тогда худее, скулы обтянуты, и взгляд более напряженный, чуть-чуть сердитый. То ли попался под объектив фотоаппарата в неудачный момент, то ли устал в тот день, ведь именно работая на этой трудной стройке, он и начал учиться по вечерам…
В самом конце строительства Коновалову, лучшему из лучших, была поручена последняя и особо почетная работа стальмонтажников — установить главный, десятитонный флагшток рядом с фасадом Дворца съездов. Он принялся за дело и огородил для монтажа площадку, обнеся проволокой обширную зону безопасности. Внутри этой зоны он остался один. Все же «рост» у флагштока немалый — тридцатичетырехметровая колонна, облицованная полированной нержавеющей сталью. Не ровен час — свалится, так достанет далеко!
Потом Коновалов подогнал поближе кран и начал осторожно поднимать колонну в воздух, расчаливая ее стальными канатами.
Не так уж труден оказался этот подъем, но особенность его состояла в том, что он был последним. Посмотреть на установку флагштока собрались сотни людей, почти вся стройка. И оттого, что Анатолий Степанович все тщательно подготовил, все рассчитал, и еще потому, что делал он это с особым удовольствием, — весь подъем получился мастерски точным. Он занял всего… двадцать пять минут!
Установив колонну, Коновалов залил ее основание бетоном и закрепил таким образом намертво высокую стрелку с большим полотнищем флага, трепещущим под ветром.
Момент был торжественный. Коновалов волновался. В конечном счете, этот последний монтажный эпизод венчал собой всю работу Анатолия Степановича и его товарищей, все, что было ими сделано на кремлевской площадке. А ведь им пришлось выполнить многие оригинальные, ранее никогда не встречавшиеся работы, например, монтаж подвесных алюминиевых потолков, алюминиевой кровли зала приемов, да и многое, многое другое.
Должно быть, те же чувства, что и Анатолия Коновалова, будоражили душу молодого монтажника Владимира Платонова. Ни с кем не советуясь, без чьей-либо подсказки Владимир Платонов решил запечатлеть имена монтажников на… металлической доске в основании флагштока, начертав их толстым красным карандашом.
Что же, это можно понять! Молодой рабочий в ту минуту не рассчитывал, надо полагать, на иную, более широкую известность и признание. А как-то выразить свой восторг, свою гордость рабочего человека ему хотелось.
Помните грустный рассказ Чехова «Пассажир 1-го класса»? Инженер Крикунов, построивший в городе К. мост, в день торжественного открытия мыкался около своего детища и все боялся, как бы сердце у него не лопнуло от авторского волнения…
Но никто о нем не вспомнил, никто не обращал на него внимания.
Зато «вдруг публика заволновалась: шу-шу-шу… Лица заулыбались, плечи задвигались». Появилась певичка, «обыкновенная, дюжинная натуришка, каких много». Так вот именно за этой певичкой и тянулась «ватага шалопаев»…
С какой горечью инженер Крикунов узнает, что в городе К. никто не знает своих лучших педагогов, архитекторов, инженеров.
Читатель скажет: какое же сравнение, времена изменились!
Конечно же изменились. Но все же, дорогие товарищи, все же! Много ли имен талантливых строителей заводов, мостов, кораблей и поныне храним мы в своей памяти? И если еще узкому кругу специалистов известны фамилии выдающихся архитекторов, главных инженеров, то работяг-монтажников, право же, не помнят нигде.