Путь наверх

— Что делать там архитектору, — спрашивали подруги, — просматривать готовые чертежи? Куда приложить творческие силы?

— Да, конечно, основные проекты будут приходить из Москвы и Ленинграда, — соглашалась Людмила, — но жизнь вносит свои поправки. Даже простой авторский надзор за такими гигантскими сооружениями, как здание ГЭС, плотины, шлюзы, многому научит. Какая цена архитектору без школы большого строительства?

Зимой Людмила Васильевна собралась на стройку с намерением устроиться там на постоянную работу.

Жигули в своем белоснежном зимнем наряде сразу же очаровали ее. Еще в институте она занималась живописью, теперь, увидев скованную льдом Волгу, горы, густые леса, подумала о том, как хорошо здесь посидеть за походным мольбертом.

— Как хорошо, что я захватила краски! — сказала она Сатину. — Попробую начать зимой, а уж летом на Волге буду писать обязательно.

Рисовать она начала, как только устроилась в новом поселке на окраине Жигулевска. Там к самому дому подбегала светлая березовая опушка. Солнечные блики серебрили снежную вату сугробов и тонконогие нежные стволы деревьев. Напротив леска виднелась скала каменного карьера, и здесь Людмила Васильевна сделала свои первые этюды, отправила родным в Ленинград. Оттуда писали, что зарисовки не дают полного представления о стройке, просили прислать еще.

— Какой ненасытный интерес к Жигулям! Что же, им целый вагон этюдов отправить? — шутя сказал Сатин. — Видно, придется помочь фотоснимками.

Потом Людмила Васильевна поступила проектировщиком в технический отдел района гидротехнических сооружений.

— Это не в институте — только картинки рисовать, — подзадоривал ее Сатин, — нам нужны зодчие — строители. Город Комсомольск-на-Волге, город Жигулевск, новые поселки вырастут по обоим берегам реки.

— «Только картинки!» — Людмила Васильевна даже обижалась: — Поверхностное у тебя представление об архитекторах!

В канун Нового года, когда в горах гудели метели, Маеслав Сергеевич и Людмила Васильевна отпраздновали свою свадьбу.

Свадьба прошла, как и все свадьбы на стройке, без особых приготовлений, запросто, шумно, немного бестолково и очень весело.

Сначала ездили на машине по льду через Волгу регистрироваться в загс. Оттуда вернулись на правый берег выпить шампанского за счастье молодоженов. Затем шумной компанией отправились на лыжах в горы и там стремглав носились по крутым лесным спускам. К вечеру поехали на левый берег к другу Сатиных — инженеру испанцу Льяносу и на машине долго катались вдоль реки, любуясь строительной панорамой.

Молодожены поселились в одной квартире с Сергеем Феофановичем.

В котлован Сатин поехал во второй половине дня. С утра стояла довольно жаркая погода. Маеслав то высовывал голову в окошко машины, оглядывая знакомые места, то, поворачивая разгоряченное лицо к своему помощнику Георгию Андрианову, расспрашивал его о перемычке, снова и снова повторяя один и тот же волновавший его вопрос:

— Ну, как она? Прошу тебя — подробней. Вспомни все, до мелочей.

Молодой прораб Андрианов, такой же худощавый, высокий и светловолосый, как и Маеслав, оставался на перемычке хозяином.

— Стоит она превосходно. Ты и сам увидишь. Сейчас продолжается интенсивный подъем воды. Река уже подошла к основанию перемычки и поднимается прямо на глазах. Вот послушай последнюю сводку, — Андрианов вытащил из кармана блокнот: — «Девятого мая. На Средней и Нижней Волге продолжается прибыль воды. В ближайшие два-четыре дня пик половодья пройдет около города Горького. У города Куйбышева уровень воды за сутки повысился на 28 сантиметров и вчера был равен 735 сантиметрам. На малых реках нашей области продолжается весенняя прибыль воды». Подумай только: через несколько дней напор воды на верховую перемычку превысит 100 тысяч тонн, и расход воды составит 35 тысяч кубометров в секунду!

Сатин взял блокнот и, быстро просмотрев сводки, тяжело вздохнул.

— Да, страшно подумать, — кивнул Андрианов. — На нашу перемычку навалится вся Волга.

— Должны выдержать! — твердо сказал Сатин.

Когда Сатин спустился в котлован, неожиданно испортилась погода, подул холодный, знобящий ветер. Он все крепчал, пока не достиг силы урагана, разрисовав Волгу белыми барашками волн. Вдруг повалил снег. Мохнатые хлопья густо ложились на яркую зелень травы, серые скалы, бурые глинистые отвалы. Котлован, где столбом вилась сухая пыль, покрылся белой пеленою, ветер засвистал в стальных фермах буровых вышек, и только флаги на стрелах экскаваторов все еще мелькали в буйно снежной метели.

Сатин, резко наклонив корпус, шел против ветра вдоль гребня плотины. Снежная вьюга, налетевшая в мае, словно напоминала о коварной стихии, о неожиданностях, которые таила в себе разбушевавшаяся весенняя Волга.

Скоро сквозь непогоду снова начали пробиваться лучи солнца. Они осветили высокий земляной рубец перемычки, ущелье котлована. А через полчаса снежная крупа исчезла, точно кто-то разом стер ее гигантской метлой.

Жаркое солнце пригрело спину Сатину, который вместе с Андриановым шагал посредине перемычки.

Андрианов показал на пьезометры — приборы, измеряющие уровень воды в теле дамбы. Сейчас было крайне важно знать, как вела себя перемычка под влиянием паводка.

— Конечно, всякая земляная перемычка немного фильтрует воду, но у нас дела идут хорошо, — заметил Андрианов, — на глубине грунт все еще сухой.

— И отлично, — кивнул Сатин, — значит, пока здесь относительно спокойно.

— Интересна работа воды! Взгляни на берег дамбы, — сказал Андрианов, спускаясь к самой реке.

Волга все еще грозно бурлила. Ураган кончился, но резкие порывы ветра плотной, упругой волной ударяли в лицо. Было трудно не только продвигаться вдоль берега, но и разговаривать. Казалось, под ветром раскачиваются вкопанные в дамбу столбы линии высокого напряжения и жалобно стонут провода. Крутые, с лохматыми пенными гривами высокие волны бились о дамбу. Перемычка гудела от непрерывных ударов.

— Словно молотом ухает Волга-матушка, — вздохнул Андрианов. — Силища!

— Прямо морской прибой! Ты не чувствуешь, ветерок отдает солью, — засмеялся Сатин. — Ну, ясная картина, — уже серьезно и озабоченно продолжал он, — стеснили реку перемычками, а она привыкла спокойно жить и плавно, вольно бежать по всей ширине русла. Вот теперь и злится и грызет нашу дамбу.

— Да, это так, — согласился Андрианов, всматриваясь в откосы перемычки, которые на некотором расстоянии были видны и под водой, он резко наклонился и, не удержав равновесия, соскользнул с берега. Его тотчас отбросило назад и едва не сбило с ног ударом волны.

— Ого! — крикнул он, поворачивая к Сатину красное от волнения лицо. — Надо как-то усмирить реку, Слава. Динамические удары воды нарастают!

— Вижу, вижу, — невесело улыбнулся Сатин. — Вот, дорогой Жора, мы об этом раньше не подумали, а теперь придется принимать срочные меры.

Инженеры зашли в маленькую будку прорабов, где у Сатина был полевой кабинет: несколько столов, деревянные скамейки, оставшаяся еще с зимней поры железная бочка, служившая печкой. На стенке висели необходимые чертежные принадлежности, тут же, у окна, стоял топчан с пологим изголовьем, на котором и Сатин и все его помощники спали частенько, оставаясь на ночь, а то и на несколько суток в котловане.

Сатин вытащил из полевой военного образца сумки бумагу и набросал схему перемычки, указав места, где надлежало расположить на воде у самого берега десяток небольших плотиков из бревен. На стройке такие плотики называли бонами.

— Ты видел, как женщины носят воду на коромысле, — сказал он другу. — Кладут в ведра фанерки, чтобы вода не выплескивалась через край. Ну, а нашими плотами мы утихомирим волжские волны.

— Понятно! — Андрианов предложил подвести ближе к берегу свободные плавучие пульповоды, которые качались на воде около земснаряда.

— Да, и плавучие краны и земснаряды — все это своего рода «боны». Они успокаивают поверхность реки, но все-таки надо днем и ночью следить за откосами. И особенно ночью, товарищи, я обращаюсь ко всем строителям перемычки, — сказал Сатин, — беречь плотину пуще глаз своих. Вода! Ведь дай ей незаметно ночью промыть маленькую дырочку, и через три часа вся Волга ворвется к нам в котлован.