Страница 76 из 77
Глава 26
— Явился, гулёна! И где только шастал неделю, кот блудливый?
Ирина Васильевна, ворча, открыла дверь и впустила нас в квартиру. Вид у старушки был грозный, но в морщинах пряталась усмешка. Или это мне почудилось?
— Да ещё и девчонку с собой привёз!
Женька растерянно посмотрела на меня. Я поставил на пол её чемоданы и сжал холодную Женькину ладошку.
— Ирина Васильевна, это — Женя. Мы с ней…
— Ай, молодец! — перебила меня Ирина Васильевна.
И повернулась к Женьке.
— Раздевайся, красавица! Пойдём на кухню, ужин готовить. Да и поболтаем по-женски. А то с твоего студента что взять? Если и придёт — так закроется в комнате и всё бумажками шуршит. Или храпит.
— Ничего он не храпит, — в смятении сказала Женька, снимая пальто.
— Храпит, храпит, — отмахнулась Ирина Васильевна. — Я всё слышу, у меня сон чуткий.
Взяв Женьку за руку, она практически потащила её на кухню. Женька оглядывалась на меня, а я только улыбался до ушей.
— Ирина Васильевна! — окликнул я. — Мы тут продуктов купили.
— Ну, так и положи их в холодильник, — уже из кухни ответила хозяйка. — Не помнишь, где он стоит?
Я только успел выгрузить купленные продукты в холодильник, как Ирина Васильевна снова окликнула меня:
— Опять тебе звонили! Этот, строгий. Два раза! Всё спрашивал: «Где Гореликов?» А я почём знаю?
Мне очень хотелось задержаться в Новгороде хотя бы ещё на неделю. Поближе познакомиться с родителями Женьки и ещё раз поговорить с избитым монахом.
Но Андрей Сергеевич не дал мне это сделать. Узнав, что ключ у меня, он потребовал, чтобы я немедленно возвращался в Ленинград. Мне удалось протянуть неделю только под предлогом возможного вызова в милицию.
Впрочем, в милицию меня так никто и не вызвал. Видимо, избитый монах ничего не сказал следователю. И заявление писать не стал.
Поэтому, как только прошла неделя, Андрей Сергеевич снова позвонил и категорически потребовал, чтобы я ехал в Ленинград.
Женька, конечно, слышала все наши телефонные разговоры и, наверняка, строила догадки. Но ни о чём не спрашивала. Куда больше её волновало то, как родители отнесутся к известию о её отъезде в Ленинград вместе со мной.
Казалось бы, что сложного в этой проблеме? Я вполне мог уехать познакомиться с родителями Женьки и уехать один. А она постепенно подготовила бы свой отъезд.
Но такой вариант мы не обсуждали, и даже не думали о нём. Едем вместе, и точка!
Видимо, наша уверенность так подействовала на родителей Женьки, что Николай Евгеньевич и Светлана Игоревна даже не спорили. Только спросили, где мы собираемся жить, и что станет с Женькиной учёбой. Я прямо при них позвонил Валентину Ивановичу и договорился о том, что Женьку зачислят в нашу группу.
Наверное, Валентин Иванович по моему голосу догадался, что дело очень срочное.
Уже на следующий день мы с Женькой сели в ленинградский поезд.
Я снял трубку и набрал номер.
— Андрей Сергеевич? Это Гореликов. Я в Ленинграде.
— Ну, наконец-то! — с явным облегчением ответил Андрей Сергеевич. — Значит, так, Александр! Слушайте меня внимательно. Завтра, ровно в десять часов утра жду вас на Литейном, четыре. Пропуск будет заказан, вас проводят. И не забудьте захватить с собой ключ!
— Хорошо, — ответил я, и Андрей Сергеевич повесил трубку.
После ужина, который за разговорами затянулся за полночь, мы с Женькой ушли в свою комнату. Женька внимательно оглядела скудную обстановку и незаметно вздохнула.
А я собрался с духом.
— Женя, я должен кое-что тебе рассказать.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Многого сказать не могу — это не мои секреты. Но общее представление у тебя должно быть.
Опуская множество деталей, я рассказал Женьке о том, что сотрудничаю с КГБ в поиске редких исторических артефактов. Упомянул и о роли Ганзы, точнее — современных последователей этого древнего союза.
Женька внимательно слушала и не перебивала.
— Получается, тебе предложили сотрудничество потому, что ты — уникальный специалист? — наконец, спросила она. — В двадцать два года?
В её голосе не было недоверия, просто вопрос. Но ответить на него было невероятно сложно.
Я развёл руками.
— Выходит, так. Хотя, я сам не понимаю, как это получилось.
— Зато я понимаю, — сказала Женька. — Я сразу почувствовала, что ты — особенный. И влюбилась.
Она сказала это без всякой позы, просто констатируя факт.
— Знаешь, когда ты уехал, я надеялась, что мы ещё увидимся. А потом, в музее… Меня никто не отправлял на встречу с тобой. Я случайно подслушала разговор и сама напросилась.
Ну, что тут скажешь?
Я обнял девушку и поцеловал её. Губы Женьки ответили на поцелуй.
— Я буду тебе помогать, Саша, — прошептала она. — Чем смогу.
Ровно в десять часов утра я был на Литейном, четыре. О здании, в котором теперь располагалось управление КГБ, по Ленинграду ходило множество легенд. Говорили, что строилось оно заключёнными, а для облицовки фасада использовались гранитные могильные плиты с ленинградских кладбищ. Ещё поговаривали, что из здания есть тайный ход под руслом Невы и ведёт он прямо на другой берег, к тюрьме «Кресты».
На входе у меня забрали паспорт. Затем молчаливый сотрудник в штатском долго вёл меня по коридорам, мимо бесчисленных дверей. Я понимал, что за этими дверями скрываются обычные кабинеты и лаборатории. Здание совершенно не выглядело зловещим, но по спине то и дело побегал холодок. Лабиринт коридоров казался бесконечным. Я понял, что ни за что не выберусь отсюда без посторонней помощи, и сердце сжалось.
Наверное, так чувствовали себя те, кому не посчастливилось попасть сюда хотя бы на допрос. О чувствах арестантов я даже не хотел догадываться.
Мой провожатый неожиданно остановился возле одной из безликих дверей и нажал кнопку звонка рядом с ней. Дверной замок негромко щёлкнул.
— Сюда, — сказал провожатый и посторонился, пропуская меня.
Я шагнул через порог, и дверь за моей спиной немедленно захлопнулась. А перед собой я увидел ещё один короткий коридор, в который выходило несколько дверей.
Первое, что я сделал — обернулся и попытался открыть дверь за спиной. Разумеется, она не поддалась. Ручки замка я тоже не нашёл.
Чёрт!
Я сделал несколько осторожных шагов по коридору. Впереди открылась ещё одна дверь, и из неё выглянул Андрей Сергеевич.
— Гореликов! — позвал он и приглашающе махнул рукой. — Идите сюда!
Делать было нечего. Я вошёл за ним и оказался в служебном кабинете.