Новый мир. Древние

“Не может быть! — расстроенно подумала я, рассматривая девушку. — Но ведь Олеся все это время считала, что мы с Лексом в отношениях, так зачем к нему полезла? Ей что, мужа моего мало было? Или это новая болезнь под названием “Моник” так на людей действует? А что, все симптомы на лицо! Втереться в доверие к человеку, убедить, что он тебе небезразличен, а потом без зазрения совести переспать с его второй половинкой. Красота!”

— А ты, Эля, не хочешь просветить нашу малышку о природе ваших с Лексом отношений? — вывел меня из задумчивости визгливый голос.

— Заткнись, Моня! Мы с Лексом взрослые люди, соратники, так что между нами сугубо деловые отношения! И лучше не суй свой нос в постель к другим, а то можешь без него остаться! Кстати, может, следовало Лизавету на собрание пригласить? А что, Женя же мелкого притащила! Не закрытое совещание, а проходной двор!

Услышав ненавистное имя, Моня побледнела. Еще бы, Лиза продолжала изводить Моник, несмотря на свою беременность. Она так и не смогла простить девушке гибель мужа, а Моня ничего не могла сделать мстительной дамочке. Все-таки она не была самоубийцей и прекрасно понимала, что если что-то сделает Лизе, то люди ее не простят. Слишком мало было детей, и теперь они были главной ценностью в гарнизоне.

Проглотив обиду, Моня решила не трогать Элю, а вместо этого переключилась на Юми.

— Эй, дорогая наша иностранка! А ты ничего не хочешь сказать Женечке? Или ты тоже пала жертвой ее милой мордашки и забыла, что сделал с тобой ее муж?

Юми, услышав эти слова, тут же поменялась в лице. Девушка скрипнула зубами и посмотрела на Моник с такой ненавистью, что та невольно шарахнулась, но, быстро взяв себя в руки, продолжила нагнетать обстановку. Она подошла ближе к иностранке и заговорщицким тоном произнесла:

— Не хочешь рассказать Жене, как любит развлекаться ее муж? Я думаю, ей будет очень интересно! Хотя, наверное, она и так знает. И, возможно, когда-то была не прочь поучаствовать в его играх. В общем-то, как и твой любимый Ворон! Он, кстати, был лучшим другом Марка и постоянным гостем в его доме. Женечка ему и его братику кофе готовила, а по праздникам к ним в гости ходила. Как думаешь, она была в курсе, что сделали эти люди с твоей семьей? Или предпочла не знать, откуда у муженька столько денег? Кстати! Я слышала, что твою лучшую подружку убили. Сочувствую. А мне вот интересно, зачем она понадобилась Марку. Или его подручные просто не разобрались, кто из вас кто, и забрали обеих? Конечно, вы же все ускоглазые на одно лицо!

Юми аж подпрыгнула от такого оскорбления, и если бы не Эля, крепко вцепившаяся в нее, то Моне точно бы пришел конец.

— Ну ты и тварь! — шепнула японка, но Моник было не унять.

— Ты лучше свою злобу вымести на ней! — взвизгнула девушка, показывая на меня пальцем. — Это из-за нее ты застряла здесь! Из-за нее твоя подруга мертва! Из-за нее ты перенесла столько унижений и боли! Так чего ждешь? Давай отомсти! Или ваша хваленная гордость лишь сказки для приезжих туристов?

— И в чем, интересно, Женя виновата? — послышался грубый мужской голос, и в комнату вошел Лекс. Вслед за ним молча проследовали остальные члены совета, и Моник тотчас сдулась.

— Ну чего же ты замолчала? А не хочешь рассказать о своих отношениях с Марком? Нет? Так давай я всем поведаю! Так что, тебя тоже теперь разорвать и выбросить?

— Э, Лекс… Я просто…

— Жутко ненавидишь Женю, это мы и так поняли! Вот только в чем она виновата? В том, что вышла замуж за садиста, от которого потом не смогла убежать? Или ты думаешь, что все так радужно было в ее жизни?

— Лекс, все не так… — начала было я, но друг тут же прервал меня.

— А как? Или хочешь сказать, что все это время была счастлива с ним?

Я задумалась. Я не могла назвать свой брак уж настолько плохим, как описывал друг. Я искренне любила мужа. Когда-то. И у нас была Аня. А то, что творилось за закрытыми дверями, это были наши с мужем личные дела.

Увидев мое замешательство, Лекс засмеялся.

— Жень, ты такая наивная! Думаешь, что все было не так плохо? Так объясни тогда, почему ты так боишься, когда кто-то подходит к тебе со спины? Почему вздрагиваешь, когда слышишь шаги в темноте? Скажешь: боишься монстра? Да, и имя ему — Марк. Ты, может, сама этого не замечаешь, но, когда на тебя орут, ты съеживаешься и стараешься забиться в угол, прикрывая голову руками. Вот скажи, откуда все это? Ты выдумала себе любовь, которой никогда не было. Зато была больная зависимость. Ты — жертва, твой муж — палач. И к дочери ты стремишься именно потому, что боишься за нее. Может, неосознанно, но подумай: другая на твоем месте давно бы перестала бороться, но ты все продолжаешь. Идешь до конца, даже зная, что можешь погибнуть. Лишь бы не оставлять свою крошку этому чудовищу!

Друг замолчал, а я не знала, что ему ответить. Лекс был прав во всем, хотя я и старалась убедить себя в обратном. Я была замужем за монстром, который меня никогда не любил. Он любил деньги и власть, но не живых людей. Возможно, ему было интересно наблюдать за моими трепыханиями, но факт оставался фактом: как только я надоем мужу, он избавится от меня без сожаления.

От осознания горькой правды я поникла и опустила голову, боясь взглянуть другу в глаза, но тут неожиданно передо мной встал Илья и громко произнес:

— Слушайте, может, хватит? Что вы на Женю накинулись! Сначала Антон, потом Моня, теперь еще и ты, Лекс!

— Антон? Когда? Я же запретил этому придурку приближаться к Жене! Что он сделал?

— Ничего, Илья вовремя пришел на помощь! — встряла я в разговор, боясь, что в приступе гнева друг может наделать глупостей. — И вообще, давайте уже начнем собрание! А то пока мы тут грыземся, на нас снова зомби нападут!

— А мысль-то дельная! — тут же вставил свои пять копеек Михалыч, забирая из рук Эли дрожащую Юми. — И еще, Лекс, Моня опять мою любимку доводит! Доколе это будет продолжаться? Кстати! Давно у нас здание гауптвахты пустует! Может, подселим туда человечка?

— Да, и не одного! Думаю, Антону тоже полезно будет посидеть в изоляции. Может, хоть мозги на место встанут.

— Нет, вы не можете так со мной поступить! Я ничего не сделала! — тут же завопила Моня, но Лекс поднял руку и грозно сказал:

— И еще, за разжигание ненависти и вражды между поселенцами ты изгоняешься из совета! Так что это твое последнее собрание, а потом Михалыч отведет тебя в новый дом. Кстати, сколько тебе там сидеть решит Юми. Думаю, это справедливо!