Страница 51 из 54
В остальных губерниях особого единства среди дворянства не наблюдалось. Не сказать, что начались какие-то нездоровые шевеления, но и до всеобщего спокойствия было далеко. Если учитывать, что финансовая реформа заменила откупы на акцизные марки на алкоголь и табак, то ситуация становилась сложнее. От такого шага сильно пострадали ещё и купцы. Ещё и система новых судов тоже весьма болезненно воспринята дворянством.
Одновременно, правительство взялось за Финляндию, генерал-губернатором которой повторно назначили фон Берга. В прошлый раз усилиями шведского лобби во главе с Армфельтом, Фёдора Фёдоровича убрали подальше от Гельсингфорса. Новый глава взялся за дело, засучив рукава, от чего привыкший к вольнице правящий класс страны озёр натурально взвыл. Ведь кроме отмены введения постепенного перехода документооборота на финский, марка замещалась рублём и всё учреждения, вроде банков с почтой переходили в прямое подчинение Санкт-Петербурга. Никто не покушался на местные языки, но была применена система, сработавшая в бывшей Польше. Школьное образование с 1866 года велось на разных языках, но специальное и высшее исключительно на русском. Кроме этого, хватало дополнительных ограничений, что крайне не понравилось местным сепаратистам.
Эти события и нервировали Шувалова. Он считал, что их надо было разбить на части и не злить народ. У меня было иное мнение, так как именно Юзек Козелл-Поклевский стоял за продвижением изменений одним пакетом. Вернее, я находился за спиной Муравьёва, который будто чувствовал приближение смерти, решил воспользоваться ситуацией. Логика в действиях Михаила Николаевича была железной. Он хотел не только довести начатые реформы до конца, но и уничтожить любую оппозицию на долгие годы.
Для этого мы создали дополнительную структуру в третьем отделении, скооперировавшись с жандармами. Канцелярия выявляла, часто откровенно провоцируя через агентов, недовольных и идейных смутьянов. Ребята Потапова должны были осуществлять силовое обеспечение операции. Церемониться никто не собирался и уже скоро в Москву, Киев и Гельснгфорс направятся специальные боевые группы, которые усиленно готовил наш друг Лосев. Особое внимание решено уделить столице герцогства, где мы ожидаем провокации и даже нападения на чиновников. Давить их будут также жёстко, как во время польского восстания. Я даже думаю размяться и совершить дружеский визит к финнам, вернее, шведам. Именно бывшие хозяева до сих пор распоряжаются в Финляндии, хотя и задумали медленный процесс прививания бывшим рабам национального самосознания.
Но и это ещё не всё. В данный момент идут консультации, если их можно так назвать, с РПЦ. Вопрос касается уравнивания в правах старообрядцев. В принципе дело практически решённое, пока определяют разного рода нездоровые секты. Их решено переселять, дабы зараза не распространялась по стране. Местом жительства для общин молокан, христоверов и прочей нечисти, избрали Семипалатинскую губернию, где много отличной пахотной земли. Это я посоветовал, дабы не засылать русских людей в Закавказье. Вопрос в том, что перемещение таких масс людей сопряжён со многими трудностями и не только финансовыми. Сами сектанты умели хорошо прятаться и не выпячивали свою сущность. Но вторая экспедиция третьего отделения не зевала и давно составила списки деревень, где укрепилась ересь.
Что касается неадекватных сект, то здесь наблюдалось полное единение в обществе. А вот по обычным староверам пока много вопросов. В первую очередь возбудились легальные попы и православная общественность. Победоносцев решил, что настал его звёздный час и вещает аки трибун. Мы его немного приструнили, но этого крысёныша прикрывают наследник и достаточно влиятельные люди. Просто так рот высокопоставленному фанатику не закроешь. Вот так все события наложились друг на друга.
Сейчас как раз максимально удобная ситуация, чтобы запустить мои интриги, которые разрабатывались в течение года. В ближайшие годы Россия не планирует воевать. Даже на Кавказе наступил долгожданный мир, с учётом местной специфики, конечно. Для победы над Кокандским ханством хватит двух полков, поэтому будущая акция тянет в лучшем случае на военную операцию. Внутренний враг фактически уничтожен и даже некому вести разрушительную пропаганду из-за рубежа, что важнее небольших стычек на границе. Плюс общество ныне достаточно монолитно и многие прогрессивные люди ждут реформ. Вот мы их и дадим в гораздо большем объёме. Заодно посмотрим, как аристократы и дворяне, изображающие из себя прогрессивных людей, отреагируют на финансовые потери. Они же ратовали за полноценную отмену крепостного права, пусть получат и распишутся. С крупными землевладельцами будет сложнее, но для этого у нас есть списки наиболее активных деятелей, склонных к противодействию власти. С разного рода однодворцами и прочими хозяевами небольших участков, гораздо проще. У нас предусмотрены небольшие компенсации и возможность людям переехать в другие губернии, где требуются грамотные люди. Если учитывать, что большинство мелкопоместных дворян фактически банкроты, то ситуация под контролем. Казна сделает взаимозачёт долгов, обменивая их на положенные суммы от платежей. Заодно страна получит большое количество образованных людей, которые сидели как бирюки по своим делянкам. России нужны грамотные кадры как для госучреждений, так и для промышленности. В ином случае, большинство людей, не сдвинулось бы с места.
Глава третьего отделения всё это понимал, но не мог смириться с будущими контрмерами против помещиков. Всё-таки дворянскую солидарность никто не отменял, а граф был весьма чуток к подобным вещам. Его даже не беспокоили собственные финансовые потери. Будучи государственником и патриотом, он ставил службу выше личных интересов. Шувалова беспокоили возможные беспорядки внутри страны, спровоцированные крупными землевладельцами. Серьёзный мятеж или восстание сейчас невозможны, но одновременные бучи в дворянских собраниях нескольких губерний, он считал опасными. Про провокации граф знал и тоже был против готовящихся акций. Потому я сейчас и выслушиваю его возмущение, пытаясь успокоить.
-Мне понятны ваши переживания, Пётр Андреевич, — отвечаю как можно более скучным тоном, — Вы сами себе противоречите. Сначала я слышу от вас, что третье отделение и жандармерия полностью контролирует ситуацию внутри страны. А далее, вы говорите, что опасаетесь реакции общества. Сейчас как раз настал тот момент, когда мы в состоянии задавить любую фронду.
Не говорить же Шувалову, что он поддерживает крупных помещиков и боится репрессий против самых беспокойных.
-Знаете, Иосиф, — собеседник вдруг хитро улыбнулся, — Я, может, не ума палата и солдафон, но давно понял, что переспорить вас бесполезно. Есть люди лучше владеющие шпагой или пистолетом, но даже известные публицисты с философами, проигрывают вам в диспутах. Или вы думаете, что мне неизвестно, кто скрывается под псевдонимом «Комос»? Эк, вы недавно приложили задаваку Самарина! Весь свет смеялся над «наивным мечтателем, оторванным от жизни и тяжелее рюмки ничего не поднимавшим». А Некрасов? Его иначе как «алчным трупоедом» ныне никто не называет.
Тут граф захохотал, в чём я его искренне поддержал. Мы с Мосоловым в рамках общественной дискуссии, хорошо так проехались по некоторым лицемерам от публицистики, занимающихся откровенной пропагандой нездоровых идей. Не отправлять же, махать киркой всех инакомыслящих? Мы ведь не какие-нибудь большевики и подобная им сволочь. Плюс для общества крайне важен диалог. Местные ещё не осознали мощи пропаганды, но постепенно прозревают. Дуэт «Комос» регулярно жжёт глаголом в «Русском вестнике», который стал выходить два раза в месяц и «Московских вестях», где у нас своя колонка. Нашим основным оппонентом являются «Русское слово» и «Современник», которые представляют различные либеральные и социалистические круги. Открытой пропаганды оба издания не ведут, но целенаправленно гнут свою линию. Когда Некрасов позволил себе достаточно хамские выпады в отношении Каткова, то мы с Сашей просто издали список махинаций этого типа поэта. А ведь будущий классик советской литературы нагрешил изрядно. И если захват активов Огарёва и обман Герцена в нашем памфлете ему поставили в заслугу, то описание ограбления умирающего Белинского должно было вызвать у читателей стойкое чувство омерзения. И ведь любитель описывать страдания русского народа, никогда не выделявший на благие нужды даже рубля, теперь не отмоется. Способ нами выбран не самый корректный, но весьма действенный.