Продана в жены

— Иди ко мне, Лилия, — он протянул руку, приглашая сесть рядом.

Но я не двигалась.

Я не Руслана испугалась. Не это меня поразило. А человек, которого я увидела в глубине комнаты.

Что здесь происходит, вашу мать?

У дальней стены стоял мой отец.

«Отец».

Он обернулся и взглянул на меня. Меня трясло, ногтями я впилась себе в ладони, а он равнодушно курил, словно его ни на каплю не взволновала встреча со мной. Почти такой же, как на экране, только ростом ниже. Коренастый, в черном модном костюме и волосы уложены, как в старых голливудских фильмах.

Даже не поздоровался. Просто смотрел, словно я в лучшем случае кто-то вроде официантки. Он затянулся, выпустив дым сизой кляксой, и еще больше стал похож на гангстера.

— Лилия, садись, — Равиль за руку подвел меня к дивану.

Я была рада сесть. Глаза были на мокром месте, ноги меня не держали, так что я плюхнулась на скрипучую кожаную обивку. Я была бы меньше обескуражена, если бы в ВИП-ложе не оказалось никого, кроме Руслана, правда. Вид этого человека меня раздавил.

— Давай обсудим ситуацию, — предложил Руслан.

Человек, которого мама называла отцом, равнодушно наблюдал, как Зверь садится рядом со мной. Меня зажало между ними. Мы сидели к нему лицом — трое в ряд. Руслан с жестким лицом, я с опущенными глазами между ними в своем фривольном платье, и Зверь, излучающий чувство превосходства.

— Зачем притащили девчонку? — наконец спросил он.

— Напомнить тебе условия сделки.

— Я помню.

— А мне кажется — нет, — Руслан подтолкнул к нему рюмку и наполнил густой зеленоватой жидкостью. В нос ударил сильный запах алкоголя. — Ты брал у нас миллионы и надежные люди говорят, хорошо вложился, а возвращать их ты собираешься?

— Я когда-нибудь обманывал тебя, Руслан?

— Нет. Конечно, нет. Но говорят, твоя младшая дочь Коринна выехала на учебу в Лондон. А ты присматриваешь неплохой дом за границей, не так ли?

— Меньше слушай. Я не собираюсь сворачивать бизнес и верну все в срок.

— Не сомневаюсь, — Руслан первым выпил свою рюмку, а вторую передвинул к собеседнику. — У тебя осталось тридцать дней. Выпей со мной.

На лице бизнесмена отразилось скрытое отвращение. Я думала, он откажется, но вопреки всему мой «отец» подошел, лживо, вежливо улыбнулся и проглотил свою порцию.

— За сделку!

Руслан наблюдал за ним без улыбки.

— Через тридцать дней твоя дочь получит клеймо, если ты не вернешь деньги. Весь город скажет, что твоя дочь — моя рабыня.

Значит, это правда?

Я подняла глаза, чтобы взглянуть на своего отца… Если это все-таки не ложь, и не уловка, чтобы сбить кредиторов со следа. Хотела посмотреть в глаза тому, кто бросил нас с мамой.

Он игнорировал мой взгляд, как я ни пыталась его поймать, отец смотрел только на Руслана. От злости у меня чуть не свернулась кровь. Какие миллионы, о чем он говорит, когда он даже алименты не платил, не бросил куска хлеба, когда мы с мамой чуть не умирали с голоду? Миллионы за меня — это смешно! Когда моя младшая сестра — Коринна — как сказал Руслан, учится в Лондоне, а я жила и работала в трущобах.

Сволочь.

Они чокнулись, «отец» отпустил шуточку, Руслан произнес тост о сотрудничестве, а я опустила глаза. В ушах шумело от ненависти. Я заметила, что кроме них двоих никто не участвует в диалоге. Со стороны бизнесмена только охрана. Равиль стоял позади Зверя, а он сам…

Я заметила, что он чистит под ногтями ножом, и наблюдает за мной.

Он зазывно улыбнулся, поймав мой взгляд.

— Лили получит мое клеймо, — тихо, будто только мне, сказал он, но остальные заткнулись и повернулись к нему.

Он взял меня за руку и поцеловал указательный палец. Затем, словно хотел откусить, провел по нему шелковистыми губами, взяв в рот целиком. Вскрикнув, я одернула от него руку, как от тигра.

Сердце прыгало в груди, как ненормальное. Словно я вправду через прутья к хищнику прикоснулась.

— Угомони своего брата!

Зверь рассмеялся, сверкая белыми и крупными зубами.

— Не указывай нам, что делать, — посоветовал Руслан. — Мы делаем, что хотим. Не успеешь за тридцать дней — клеймим ее хоть вместе, понял?

— Лучше, чем ты думаешь.

Он поставил рюмку на стол и направился к выходу. Охрана ринулась за ним. В ВИП-ложе остались братья, их рабы и я… Пока еще не рабыня. Пока. Еле сдерживая слезы, я салфеткой вытерла обслюнявленный палец. Отец не заплатит. Никогда — и это абсолютно точно. Он мог обо мне вспомнить по одной причине — ввести в игру, чтобы притупить бдительность владельцев «Авалона», и черта с два я скажу об этом вслух.

Тридцать дней. У меня тридцать дней, чтобы выбраться отсюда.

— Хозяин, а что делать с девчонкой, которую вы принесли вчера? — спросил Равиль.

Зверь непонимающе обернулся.

— Какой девчонкой?

— Блондинкой, которую вы забрали в Девятом квартале.

— А, эта… — он расслабился и потянулся к рюмке, забросил в рот пару виноградин из фруктовой корзины. — Понятия не имею. Я ее с Лили перепутал. Мне сказали, она там будет работать. Говнюку, который ввел меня в заблуждение, я отрежу нос.

— Так что с ней делать?

— Не знаю… Потом ее посмотрю.

Речь шла о Вике! Может, нам удастся увидеться? Зверь снова поймал мой взгляд и улыбнулся.

— Клеймить ее буду я, — заявил он брату. — Она от меня убегала.

— Должен он мне, а не тебе, — сдержанно напомнил Руслан. — Ладно, решим позже… Времени вагон, — он устало почесал бровь и вздохнул. — Отведи ее наверх.

— Отведи, — бросил Зверь Равилю. — Запри в спальне и охраняй. Я скоро подойду.

Глава 3

Когда дверь захлопнулась, я упала на кровать от отчаяния.

Стиснула кулаки до кровавых следов: перед глазами стояло холеное лицо отца, а в ушах — его шуточки. И моя сестра… Коринна. Ну, конечно. «Настоящая» дочь.

Мама, как ты была права!

Я лежала, давясь слезами, а перед глазами проносились картинки из прошлой жизни. Как я кричу на маму, чтобы она, наконец, замолчала, и перестала называть незнакомого богача в телеке моим отцом. Даже в школе, где все были примерно одного уровня, смеялись над моими сапожками, которые разваливались на ходу. Мы были беднотой даже по меркам таких же нищебродов. В первом классе нам выдали в столовой по целому апельсину и я всех шокировала, когда попыталась съесть его вместе с кожурой. Насмешки одноклассников довели меня до истерики и все рассказали маме, когда она пришла забирать меня после занятий. С лицом сомнамбулы она выслушала учителя. У нее уже были круги под глазами, и синеватые губы, а заторможенной она была всегда, сколько я ее помню. Думаю, она болела уже тогда. Ничего не сказала, но на следующий день принесла апельсин и показала, как его чистить. С тех пор она старалась покупать что-нибудь лишнее, когда могла…

А эта холеная морда…

Я скрипнула зубами от ненависти.

Мама не помешалась и не врала. Это животное действительно мой отец. Он не заплатит, но что он тогда задумал? Зачем затеял этот фарс?

Я села, оставив на подушке мокрое пятно от слез.

Прислушалась.

Равиль за дверью притих.

Кроме сладкого кекса я ничего не ела. У меня еще остался второй.

Есть хотелось ужасно.

Я достала его из-под подушки, и развернула салфетку. Слегка помят, но это пустяки. Я надкусила кекс, жалея, что мамы нет рядом.

Интересно, отчим заметил, что я не пришла домой? В полицию он не обратится, это точно. Я вообще его раздражала — после смерти мамы особенно, и использовал он меня исключительно в качестве обслуги, когда нужно было сходить в магазин, помыть посуду или убрать бардак после его друзей-алкашей… Думаю, на мамину квартиру он положил глаз и я ему сильно мешала окончательно ее присвоить. Он выживал меня всеми доступными способами.

В замке внезапно проскрипел ключ и кекс я выронила. Подхватила, как летящую гранату, но посыпка разлетелась по полу. Я присела на корточки, подбирая следы сладкого преступления, не удержалась — сунула в рот. Слишком вкусно, чтобы выбросить. Еду я давно не выбрасываю…