Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 41 из 75



— Семен, я в охране подольше тебя, хотя чином не вышел, — хмыкнул Илья, которому на вид было лет тридцать пять и он, видимо, из внутренней субординации имел право называть начальника просто по имени и на ты. — Касательно слухов о его высочестве, тут все просто — ищи, кому выгодно.

— Вот-вот, господа, — кивнул я, обрадовавшись, что простой водитель вспомнил ту формулу, которую должен знать и наследник престола. — Но тот, кому выгодно, мою репутацию уже испачкал, а если я нынче каждому дураку начну обратное доказывать, мне жизни не хватит.

Кажется, зачем это я распинаюсь перед сотрудниками собственной охраны? Но, бьюсь об заклад, в ближайшее время эти ребята распространят фразу «ищи, кому выгодно», среди остальных и прочих охранников, а там она пойдет гулять и по МВД, распространяясь дальше. Перефразируя слова великой актрисы, скажу, что слухи — это страшная сила. А ещё, без наводящих вопросов я почувствовал, что я могу доверять этим парням — и водителю, и Семену Ивановичу. Два человека — немного, но начало положено. С учетом, что это не рядовые обыватели, а сотрудники службы охраны, это почти бесценно.

Я замолк, а охрана не осмелилась болтать в присутствии цесаревича. Да они и так сегодня и превысили лимит вопросов к моей августейшей особе. А мне бы немного подумать. Итак, Федышин что-то нашел, а иначе, зачем его было убивать? И кто у меня подозреваемые? Во-первых, французский посланник, вербующий наших сановников для каких-то своих целей. Во-вторых — князь Сангушко, прознавший про существование снимков. В-третьих — мой камердинер Трофим, слушавший наш разговор. Ну, а в четвертых, генерал Кутепов.

Видимо, стоит отмести Трофима. Встречу мы с Федышиным назначили за два часа, а камердинер, хотя и мог позвонить своим соучастникам, но те не успели бы подготовить убийство, да еще и проинформировать полицию. А полицию проинформировали, однозначно. Даже в двадцать первом веке так быстро бы не среагировали. Кутепов... В принципе, чтобы защитить старого боевого товарища, мог бы организовать, но вряд ли бы стал это делать. Окончательно подозрения с Александра Павловича я не снимаю, но ...

Значит, Сангушко или месье Буше, или оба сразу. А если еще и фотографа Поля внести в список подозреваемых? Могло так быть, что фотограф посольства не просто орудие, а настоящий игрок? Теоретически, да, а вот практически...

Пока я думал, автомобиль уже ехал по Дворцовой набережной.

— Мы со стороны черного дворика заедем, — пояснил водитель, заметив в зеркале мой удивленный взгляд. — Так в лабораторию быстрее попадем.

Ещё бы не быть удивленным. Я и не знал, что со стороны Невы имеется подъезд. Черный дворик? Типа, для прислуги? Сам-то не местный, не питерский и привык заходить в Эрмитаж со стороны площади, где Александрийский столб.

Не через эту ли дверь террорист Халтурин пронес во дворец два пуда динамита, подорвав караулку, вместо царской столовой? Интересно, а как нынче дела обстоят с охраной?

Семен Иванович нажал на кнопку звонка, а с той стороны донесся женский голос:

— Кто там?

— Штаб-ротмистр Пегов с наследником, — сообщил старший группы.

Теперь я знаю и звание Семена Ивановича, и его фамилию. Штабс-ротмистр, это по-нашему капитан. Если парню двадцать пять лет, то очень недурно для его возраста.

Дверь распахнулась, за ней оказалась женщина лет сорока, в сером платье и белом фартуке. Привратница? Это что, вся охрана?

— Ваше высочество, — присела женщина в книксене, а я тоже обозначил приветствие, милостиво склонив голову.

— К фотографу сегодня кто-нибудь заходил? — поинтересовался штабс-ротмистр Пегов, а когда женщина недоуменно пожала плечами, сказал: — Ваше высочество, нам наверх, на второй этаж.

— А фотограф-то вам зачем? — поинтересовалась женщина. Ишь ты, вахтер нашелся! Спрашивает у наследника престола, зачем ему фотограф? Подраспустились тут, без государя.

Тем не менее, посторонилась, пропуская меня и офицеров охраны.

— На вопрос ответьте, — хмуро посмотрел я на женщину и она тут же осеклась.



— Не могу знать, ваше высочество, — замотала она головой.

У выхода на второй этаж за столом сидел человек в военном мундире с погонами унтер-офицера и читал книгу. Завидев нас поспешно вскочил и вытянулся по швам.

— Здравия желаю ваше благородие, — поприветствовал он штабс-ротмистра, а когда взгляд упал на меня, унтер сконфузился. — Виноват, ваше императорское высочество, не признал.

— Кудрявцев, к фотографу сегодня кто-нибудь приходил? — спросил Пегов, на этот раз строго.

— Никак нет, ваше благородие, — бодро сообщил унтер.

— И французского фотографа тоже не видел? — вмешался я, а унтер опять засмущался.

— Ну-ка, ну-ка, что здесь за французские фотографы шастают, а мы и не знаем? — сразу же заинтересовался Пегов.

— Да не было никакого фотографа, — принялся оправдываться унтер.

— Сегодня не было, или вообще не было? — спросил я.

— Отродясь никаких французских и прочих фотографов не было, — твердо ответил унтер-офицер службы охраны императора.

Ох, врет ведь, унтер, и не краснеет. Не знает, что мне врать нельзя.

— Ладно, Семен Иванович, с Кудрявцевым вы потом разберетесь, скажу только, что врет. Мне сам Федышин сказал, что Кудрявцев их как раз и пропускает, — усмехнулся я. — И не запросто так, а что-то за это получает. Вы потом ему с фотографом очную ставку устроите, он сам все расскажет.

Я опасался, чтобы Пегов не брякнул что-нибудь типа — а как же я устрою-то, но штабс-ротмистр сразу же включился в игру.

Сегодня же и устрою. Кудрявцев у меня поедет свиней пасти.

— Ваше высочество! Ваше благородие! — запричитал Кудрявцев, неожиданно бухнувшись на колени. — Я и всего-то два раза француза пропускал, и не за деньги, а просто Федот Федотович изумительные фотокарточки делает. Он и меня, и всю семью фотографировал, забесплатно.

Ну вот, не сукины ли дети после этого? Будь я террористом, прошел бы во дворец с черного хода, прибив и привратницу, и унтера с книгой. А унтер-то еще и сам готов врага пропустить.

— Ух, мерзавец, — прошипел Пегов, но все-таки, не стал пока отвлекаться на унтер-офицера.

Я думал, что штабс-ротмистр отправит кого-нибудь к коменданту за ключом, но дверь в фотолабораторию оказалась не заперта. Погрома, растерзанных стеллажей, смятых пленок или маленького кострища из фотографий, как я себе представлял, тоже не было.