Страница 60 из 82
Именно из-за императора я не хотел заводить пока никаких романов, так как Андреа была жутко ревнива, и Ксения сказала, что за мной на самом деле уже следят, и если я начну крутить шашни с кем-либо, то спугну нашу рыбу и весь план с моим внедрением в близкое окружение императора рухнет. Я к этому близкому внедрению был готов уже как никогда, но Андреа продолжала томиться сама и томить меня.
Во дворец меня больше не вызывали, модулей не присылали. Расследование пропажи кинжала шло своим ходом, и меня к нему больше не привлекали. Гости ко мне тоже во снах не жаловали. Но я знал, это все затишье перед бурей. Расслаблять булки нельзя.
Еще одним увлечением, отвлекающим меня от сельских будней стало фехтование. Ксения прислала мне личного учителя. Это был молодой, чуть старше меня, парень. Примерно моего роста и сложения, настоящий француз. Слегка смугловатый, с крючкообразным носом. Настоящий каналья, тысяча чертей. Шарль Бенуа. Я не любил навешивать на людей ярлыки по внешности, национальности или профессии, но этот француз был настоящим исчадием Сатаны. Он громко разговаривал, кричал, мгновенно приходил в ярость, правда, тут же и остывал. В нем била горячая кровь, и он обожал в жизни всего три вещи — женщин, вино и холодное оружие. Едва он появился на нашем пороге, то тут же выхлестал две бутылки шампанского, начал приставать к Леене и даже попытался схватить меня за грудки, когда я сказал ему, что здесь так не принято. Правда, меня учил бывший ВДВшник Вадим некоторым азам рукопашного боя, а Ирина даже водила на Кравмагу, так что смугляш тут же чуть не лишился руки, а сам оказался на полу.
— Неплохо вас в армии учат, граф! — крикнул он, встал и, радостно улыбаясь, протянул мне руку уже в знак примирения.
Может, в рукопашной схватке Шарль и не был хорош, но вот на лектрисах он бился так, что искры летели. Первое занятие было вводным. За домом нам расчистили весьма большую площадку, и здесь мы стали упражняться. Фехтовать я не умел — рубка катаной монстров во снах не считается. И француз сразу же затыкал меня своей палкой и оставил кучу синяков. Сначала мы дрались на деревянных саблях, а затем Шарль стал рассказывать про лектрисы и показал как ими вообще управляются. С одной стороны все просто. Лектрис — это максимально приближенная к своему холодному прародителю копия. Те же размеры, вес, только торчат шипы-электроды, есть кнопка для разряда, а на некоторых встроен и регулятор силы тока. На батиной сабле он тоже был, что обрадовало Шарля. Поэтому мы просто выкрутили мощность в самый низ, и носатый ловелас сразу же узнал много новых русских слов. Так меня, конечно, давно не унижали. Новое тело — это хорошо, но толку от него, если нет навыка и памяти мышц. Я дергался и матерился как сапожник, потому что даже на малой мощности уколы лектрисом были чертовски болезненными.
— Хватит? — спросил Шарль, и отвернулся ко мне спиной.
— Наверное, да, — сказал я опуская лектрис, и тут же хитрожопый жабоед развернулся и ударил меня саблей по ляжке. Тут меня так ебом токнуло, что я заорал и выронил лектрис.
— А ты стойкий! — удивился мой учитель, — обычно такой удар валит с ног даже опытного бойца.
Не говорить же ему, что я биоскульпт гребаный!
— Это была максимальная мощность? — догадался я.
— Конечно! Только тебе решать как быстро ты хочешь закончить бой, но запомни простые правила, граф, — Шарль перешел на ты. Он подошел поближе, поднял с земли мой лектрис и вручил мне.
— Перед боем уточни, есть ли у противника противопоказания. Дуэли всегда происходят при секундантах или свидетелях. Если у человека стоит кардиостимулятор или какой иной имплант, то такой удар током может сжечь электронику к херам собачьим, и ты станешь убийцей. Второе правило заключается в том, что ты не должен никогда не бить в лицо или голову. Это тяжело контролировать, но надо. Можешь огреть по башке противника, но кнопку не жми. У дворян ранга “А” есть немало проблем с наследственностью и пакет болезней ЦНС. Такой удар запросто может отключить им башку навсегда. И третье правило, носи обувь на резиновой подошве!
В общем, Шарль оказался забавным мужиком, но все равно мне он не нравился. Слишком заносчивый, резкий и разбалованный. Я позвонил Ксении и спросил, а почему собственно мне прислали именно этот экземпляр, на что получил ответ, что хороший учитель — всегда практик, а не теоретик, а Шарль сражается на лектрисах по несколько раз в день. И даже от меня он сразу же улетел в Болонь, где наказал током очередного выскочку. На самом деле я думаю, что Шарль сам специально искал неприятности, а затем решал их с помощью дуэлей. Также Ксения прислала мне личный счет Шарля, и я понял, что это в действительности хороший боец. Из почти пятисот боев, он проиграл лишь сотню, и то потому что был сильно пьян.
Тренировки происходили каждый день и в случайное время суток. Один раз пьяный Шарль прилетел уже почти в двенадцать часов. Он ругался по-французски, переходил на русский, но все равно я не смог даже задеть его саблей, а он надавал мне очередных болезненных тычков. Однако, я быстро учился. Мне также привезли стремное чучело в ковбойской шляпе, которое я должен был мутузить деревянной саблей. И дело пошло повеселее. Через пару недель я уже неплохо мочалил чучело, а еще через пару дней умудрился ткнуть в руку и самого Шарля. Правда, тот снова был пьян, так что не знаю, стоит ли приписывать себе такую победу. Я не совсем понимал, зачем мне эти прыганья с лектрисом, но что-то мне подсказывало, что это необходимо. Во-первых, я был снова молод, а значит удаль надо куда-то девать. Во-вторых, я все-таки аристократ, к тому же бывший военный, а потому умение фехтовать хоть какое-нибудь да должно было быть. И еще через неделю мне все-таки этот новый навык внезапно пригодился.