Сновидец Империи

Само собрание происходило в местном здании, что-то типа клуба. Просто больше помещение, куда стащили лавочки и стулья. У меня было очень странное ощущение. В голове не укладывалось, как такая деревня может существовать в мире развитого киберпанка — хотя почти у всех крестьян были тифоны, и они сразу же начали меня фотографировать и снимать на видео. Я подумал, что сейчас они все выложат в соцсети, но оказалось, что ранговая система есть и там. Так как у меня был закрытый профиль, то нейросеть определяла мое изображение и запрещала выкладку на своих страничках. Да и вообще, я мог добавлять кого угодно в друзья, хоть Императора, а гэшники только себе подобных, ну и на ранг выше. Так создавалась определенная огороженность, и дворяне своих крепостных в друзья не брали, поэтому в их лентах не пестрели всякие там посадки картошки или плетение лаптей. А только красивые дворяне с новыми тачками, шмотками и прочими атрибутами успешных рангов.

Я не мог поверить в это, но это в действительности работало, причем хорошо.

На собрании был некий шустрый старичок Олесь Жмых. Он был ранга “В” о чем сразу же мне и заявил. Ему очень хотелось поцеловать мою руку, но я быстро от него отмахался, сказав, что я из нового поколения дворян и все эти сопли мне не нравятся. Олесь, как оказалось, был помощником моего отца и заведовал всякими бумажками. Теперь он радовался, что ему снова предстоит вернуться к работе. А я радовался тому, что мне не светило всем этим заниматься. Ведь было нужно достать какие-то архивы, собрать подписи всех жителей. Устроить голосование, какие-то там выбор старосты и распределить обязанности. Я в этом не разбирался, да и не хотел, если честно. Так что Олесь оказался как никогда кстати. Он, конечно, скользкий мужичок, но остальные крестьяне вроде бы на него ропщут. Также после создания заявки, мы должны были вызвать опричника, дабы он засвидетельствовал лично все произошедшее и доложил куда надо.

Вокруг меня стояла настоящая кутерьма. У всех была ко мне куча вопросов, но я такую рожу отрешенную состряпал, что никто подойти не решался. Лишь время от времени подскакивали дети и дергали меня за штанины. Настоящий я , настоящий. Не проекция. Не иллюзия. Это вы все тут ненастоящие. Дети копий чужих сознаний. Я до сих пор не понимал как относиться ко всем этим людям. Мне было проще считать это очередным сном. Это наш магический девиз. Если не знаешь, что происходит, относись к этому как ко сну. Однажды он обязательно закончится. Может быть.

В общем, собрание подходило к концу и Олесь пригласил меня к себе в гости на кружечку домашнего пива. Я отказываться не стал, хотя Леена тихо сказала мне, что это необязательно. Тем не менее я решил уважить старика. Жил он в двухэтажном доме из камня. Постройка древняя, но окна уже современные, в доме есть электричество, да и машина у деда уже не на кирпич похожа. Вполне такой средненький быт. Внутри тоже небогато, но со вкусом. У нас этот стиль называется лофт — дерево, камень, все по-простецки и строго. Никаких тебе вязанок с луком или древних дубовых шкафов с хрустальной посудой. В общем, Олесь продвинутый дедок. Жил он со своей старой женой Агатой и взрослыми детьми и их семьями, которые обитали во второй половине дома. Я так понял, клановость тут в крови даже у граждан ранга “В”. Оно и понятно, вмногером выживать сильно легче.

Улыбчивая старушка, одетая вполне казуально, а не как простые крестьяне принесла нам добрый кувшин темного пива и закуску — сыр и жареные чесночные гренки. Гренки я сразу же отставил в сторону — жирные больно, а вот сыр можно было и погрызть. Сухой, твердый, соленый. Не пармезан, конечно, но где-то рядом. Осторожно, стараясь не напугать деда, я решил поспрашивать, а почему народ так щемится ко мне в крепостные, на что получил ряд весьма интересных ответов.

— А как же, ваше сиятельство? — удивился дед Олесь, — свобода — это, конечно, хорошо, только вот ею же надо уметь пользоваться. Все на твои плечи ложится — налоги, сборы, покупки, даже даже свадьбы всякие.

— В смысле?

— Налоги у свободного человека выше, чем у крепостного. Хотя мы уже и не используем это слово. Мы — хозяйские. За хозяином стоим. Помогаем ему, а он нам. Так проще. Вот решит Григорий — кузнец, допустим, дело какое замутить. Он же у нас башковитый мужичок, а ранг-то у него какой? Правильно! “Г”, и шансов подняться выше уже нет, потому что по пьянке избил он компанию вэшников. А руки-то работать хотят. Сам он уже ничего сделать не сможет, а к вам придет, поделится планами, авось вы ему и найдете партнеров. А вот внук мой старший. Ему уже женихаться пора. Заприметил он себе девку красивую, а она хозяйская у графа Грудзинского. Как он к его сиятельству сам подойдет? Да никак. Тот с ним даже здороваться не будет, по рангу не положено. А вот вы можете. Поедете с графом кроликов стрелять или утку бить, и за бутылочкой вина намекнете, что мол есть у меня парнишка один. Договоритесь там на своем уровне, а мы здесь свадебку сыграем. Откупные мы уже давно собрали.

Чем дольше я это слушал, тем больше понимал, что попал в какое-то средневековье. И ведь ничего, дедок абсолютно спокойно всю эту дичь мне втирает. У них так принято. Это уже не один десяток лет творится, и никто не хочет ничего менять. И меня, конечно, немного подбешиловало от всей это кастовости и ранговости, но я прекрасно знал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. В нашей Индии тоже вон кошмар, или в Корее. Да даже японцы те еще расисты. Всегда была есть и будет дискриминация и если не расовому признаку, то по придуманному. Ты вот родился в семье Гришки-кузнеца, вот и будешь в “Г” торчать всю жизнь. И самое смешное, что тебя это устраивать будет, ибо другой жизни ты не видел и знать не знаешь, как там в других рангах живут.

— А ты в больших городах-то бывал? — спросил я у деда, — в Москве, например, или Берлине?

— В Варшаве. А в таких крупных нет, — быстро ответил Олесь.