Страница 3 из 5
Незаметно под аккомпанемент старых песен Леонид проваливается в глубокий без сновидений сон.
Через три часа он резко – как будто его ударило током – подскакивает на диване. В квартире полная темень и тишина. Не слышно ни тиканья часов в спальне, ни журчания воды в туалете, ни бормотания холодильника нам кухне.
«Я умер или жив?» – первый вопрос адресует самому себе Лёня. Чувствует он себя нормально, ничего не болит, голова лёгкая от полного отсутствия глупых или тяжёлых мыслей. Единственно, что его смущает – тишина вокруг.
«Умер я или ещё сплю, проверить легко – пойду куда сказала идти Аня», – решает Леонид.
Быстро одевшись, Доброхотов выходит на улицу. Здесь тоже темно и тихо. Ни в одном окне ближайших домов не горит свет. Воздух, не смотря на зиму, тёплый, полный штиль. Лёня поднимается вверх по улице и выходит на автобусную остановку. Здесь уже стоит ПАЗик с включёнными фарами. Доброхотов пытается удивиться, но у него это не получается: «Значит точно – сплю. Ну что же, посмотрим, что дальше будет», – равнодушно размышляет он. Лёня заходит в автобус и видит на водительском месте Аню. Они приветствуют друг друга, но стараются делать вид, что не знакомы. Перед тем как сесть на сиденье, он оглядывает салон. Здесь всего три человека. Семейная немолодая пара – цыгане, и мужчина лет сорока.
Аня запускает двигатель и автобус плавно трогается. Он освещён только индикаторами приборной доски. Они бесшумно едут по проспекту мимо Лёниного дома. Уличные фонари не горят, но вполне светло – свежевыпавший снег подсвечивает снизу, а пасмурное небо, затянутое белыми облаками, отражает снежное сияние, что позволяет освещать путь на много миль вперёд.
На выезде из города автобус вдруг остановился. Цыганская семейная пара вышла.
– Аня, а они что – передумали умирать?
– Вероятно решено, что их время ещё не пришло.
– Можно мне тоже выйти?
– Это не я решаю, извини, дядя Лёня.
Автобус тронулся. Доброхотов, решивший подчиниться судьбе, уставился в окно. Тьма сгустилась, не видно было ни звёзд, ни луны, ни облаков. Только жёлтые столбы света фар бегут впереди мерно покачивающегося ПАЗика.
Внезапно фары и приборная доска гаснут и становится невыносимо темно. Впрочем, автобус всё равно едет. У Леонида создалось впечатление, что их машина летит в космическом пространстве, лишённом, правда, звёзд. Под и над автобусом будто бы бездна. А может так оно и есть…
Глава 3
Ствол красного дерева
– Дзз-дзз-дзз!! – телефон на кухне звонит не переставая.
Володя Пименов вставать не хочет, закрывает голову подушкой. Это не помогает – «ДЗЗ» слышно и под ней, хоть и тише.
«Ну, кому надо звонить в такую рань! Не буду вставать», – думает Володя. Городской номер телефона квартиры, которую он снимает уже полгода, он никому не давал – у всех есть мобильники. Тем более что квартирная хозяйка не велела брать трубку.
– Есть только одно исключение – если это межгород, – несколько раз говорила Татьяна Васильевна. – Мне должна звонить сестра из Штатов. Тогда бери трубку и записывай: что она хочет мне передать.
Они с сестрой в ссоре, ни по мобильнику, ни по интернету не общаются, а Володя единственное связующее звено между не поделившими наследство сестрами.
Телефон не умолкает.
«Звонок длинный, похожий на междугородний», – обреченно подумал Володя, вылезая из тёплой постели: «Пар в универе сегодня нет, и я мог поспать ещё часа три».
Кафельный пол коридора, ведущий на кухню двухкомнатной квартиры, холодит ноги, и Вова окончательно просыпается.
– Алё! Кто звонит? – кричит в трубку Володя.
– Кимка, привет! – слышит он какой-то очень знакомый голос.
– Никакой Кимки здесь нет, вы ошиблись номером, – Вова собирается положить трубку, но его останавливает вопль: – Стой, Володя, не клади трубку! Извини, я думал, если назову твое сакральное имя, то сразу зацеплю тебя на разговор, а он очень важный не только для тебя и для всех.
«Кимка» – Вову как током дёрнуло. Действительно, еще школьником он писал детективные рассказы, в которых героем всех сюжетов был шестиклассник Ким – альтер эго Вовки. Иногда он мысленно себя именовал Кимом. Об этом никто не знал.
– Что вы хотите?
– Давай на «ты», мы не чужие люди.
– А вы, то есть – ты – кто?
– Скажу правду – не поверишь, а врать не хочется.
– Хорошо, а как к тебе обращать?
– Никак пока, а то скажу – в обморок упадёшь. – со смехом доносится из трубки: – Говори просто «ты». Понимаешь, меня уполномочили пригласить на очень важную встречу. Пар в универе у тебя сегодня нет, и ты мог бы поспать пару часиков, но надо, чтобы ты сейчас взял ноги в руки и подскочил в одну кафешку неподалеку от тебя. Заодно и позавтракаешь. «Чебуречную» возле Василеостровской ты знаешь.
– Да, часто с однокурсниками там пивко попиваем, когда сессия…
– За третьим от входа столиком, – перебивает его незнакомец, – тебя будет поджидать мужичок в сером костюме. Ты должен быть там через полчаса.
– Не успею, мне надо умыться-побриться, одеться.
– На это у тебя уйдет 5-7 минут. Знаю, что ты умеешь по-военному. В армии вообще за 35 секунд одевался – лучший сержант войск противоракетной обороны, – смех в трубке.
– Кстати, не надевай свой джинсовый костюм, он у тебя слишком новый. Помню, у тебя были серые брюки и старый серый джемперок. Ты должен выглядеть проще.
– Откуда ты помнишь про джемперок, если и я про него забыл?
– Судьба у меня такая – всё помнить.
– Всё это подозрительно. И вообще, я никуда не хочу ехать!
– А ехать тебе никуда и не надо. Тебе до «Чебуречной» 12 минут хода. Но если ты не придёшь, тебе будет очень стыдно, когда предстанешь перед Богом.
– Я предстану перед Ним лет через семьдесят, – рассмеялся Володя.
– Как сказать. Через полчаса не придёшь, через час предстанешь.
–Что? – Володя напрягся.
– Да шутка, шутка, старый анекдот, – засмеялся в трубке незнакомец. – На самом деле, Вова, очень важна эта встреча для многих людей. И потом, что ты как старпёр, неужели в тебе пропал дух романтизьма и не хочется прикоснуться к чему-то незнакомому, таинственному, которое перевернёт всю твою жизнь.
– Всё, еду! – весело крикнул Володя.
– Да, люблю я нагнать жути, – удовлетворённо хихикнул незнакомец и положил трубку.
Володя быстро собрался и через двадцать минут был в кафе. Он дошёл бы быстрее, но некоторые проходные дворы с недавних пор боязливые жильцы закрыли железными воротами с кодовыми замками. Несколько лет назад ворот не было, и Володя доходил дворами до метро за 10 минут.
Было обеденное время, но час пик для «Чебуречной» ещё не настал. В двух залах этого заведения было много свободных мест. В первом зале заняли только один стол. Два дивана с высокими спинками по краям стола, стоящего прямо у окна, образовывали своеобразный «отдельный кабинет». Такое почти замкнутое пространство обеспечивало приватность бесед. У самого окна сидел мужичок (действительно, в сером костюме) и разглядывал прохожих, фланирующих по пешеходной. В этот тёплый день их было много. Кто шёл с литургии из Андреевского собора, расположенного на этой же линии на углу Большого проспекта, кто шатался по магазинчикам, коих было немало на этой улице.
– А-а, Володя! Здравствуйте, – произнёс мужичок, вставая и протягивая руку для рукопожатия. На вид ему было лет пятьдесят. Среднего роста, худощавый, седовласый и, самое главное, неприметный: серый помятый костюм, рубашка неопределённого цвета и сам он какой-то «неопределяемого» цвета, как его рубашка, застиранный до полной потери индивидуальности. Единственное, что было на нём примечательного – очки в дорогой золотой оправе. Впрочем, после рукопожатия он сразу их снял и положил в футляр, который тут же спрятал в хозяйственную сумку, стоящую на подоконнике. Туда же он положил тетрадку и ручку. Вероятно, перед приходом Володи, он что-то записывал, а без очков ему это было трудно сделать – дальнозоркость мешала. Серые глаза (а какие же ещё могут быть у такого невзрачного типа) смотрели по-доброму, но несколько растерянно, как будто он не знал, как себя вести дальше.