Охота на мышку

11. Взял и куда-то исчез

Сквозь сугробы на обочине пробираюсь к тротуару. У меня высокие сапожки, но в голенище всё же попадает снег. Беззвучно ругаюсь и шиплю, ощущая, как мгновенно промокают колготки и колет от холода кожу под ними. Добравшись до тротуара, пытаюсь выгрести белые хлопья из сапога, но уже слишком поздно. Они провалились слишком глубоко и почти полностью растаяли в тепле.

Впрочем, по мере приближения к зданию школы я напрочь забываю о неприятных ощущениях и промокшей ноге. Потому что риск встретить моего мучителя с каждым шагом увеличивается в геометрической прогрессии.

Сердце в груди колотится всё тревожнее. Дышать становится тяжелее. Я боюсь. Боюсь увидеть Сычева. Боюсь того, как он себя поведёт. Боюсь, что подонок мог уже показать кому-то или, того хуже, переслать мои фотографии своим друзьям. И моё положение кажется мне катастрофически безвыходным.

Будто лишь чудо сможет помочь. И катастрофы не случится.

Отчаянно надеясь на то самое чудо, я переступаю порог школы и иду в учительскую. Там выясняется, что Людмила Ивановна заболела и у меня есть шанс проявить себя как преподавателя и классного руководителя в реальных условиях. То есть, класс теперь какое-то время только на мне.

Это шокирует. Всё же Людмила Ивановна хоть и не слишком мне помогала, но я знала, что в любой момент могу обратиться к ней. Получить подсказку, поддержку, возможно, защиту. А теперь…

Но Мышкина я или нет? Я дочь своего отца и не имею права пасовать перед трудностями. Как-нибудь справлюсь без Людмилы Ивановны. Если только Сычёв не обнародует мои фотографии… И не опозорит меня при всех.

Чудо всё-таки происходит. Судя по записям учителей в журнале, Сычёв прогуливает занятия. Первым делом изучаю их, когда класс приходит ко мне на литературу. Сергея среди одноклассников нет. Зато его друзья все на месте. Улыбаются мне, немного заигрывают, отпускают неуместные шуточки. Но всё это выглядит вполне невинно. По сравнению с тем, что вытворял Сычёв. И я делаю вывод, что в классе пока никто не видел мои фото. Армагеддон ещё не наступил. И, возможно, у меня есть шанс на выживание…

Провожу урок, уже вполне уверенно. Если бы не вся эта ситуация с Сергеем, я бы могла гордиться собой. Но факт того, что я полностью завишу от милости подонка, без остановки скребёт по внутренностям тупым ножом.

Звенит звонок, и я отпускаю ребят на другие занятия, приготовившись ждать их возвращения. Шестым уроком у них русский язык, который тоже веду я.

На этот раз уже не только Сычёв, но и вся его компания друзей в классе не появляется. Ещё раз просматриваю журнал, разглядывая «н»-ки напротив фамилии своего мучителя. А вот его друзья на предыдущих уроках были. Только на мой почему-то не заявились.

Их наглость, конечно, поражает…

А ближе к концу урока в класс вламывается коренастая женщина в форме. В её руке — полупустая стеклянная бутылка с золотистой этикеткой. Похоже, из-под какого-то алкоголя. Выясняется, что эта женщина — закреплённый за школой участковый инспектор по делам несовершеннолетних. Она интересуется у меня, где Людмила Ивановна, а после заявляет, потрясая бутылкой, что поймала троих моих ребят в мужской раздевалке за распитием алкогольных напитков. Называет три фамилии, среди которых есть и Сычев. Просит связаться с родителями этих учеников и вызвать их в школу.

Делаю глубокий вдох. Жизнь меня к такому не готовила.

— Сычёва же сегодня вроде не было на уроках…

— Ой, да, то есть, не Сычев, а Стоянов, — поправляется инспекторша, недовольно поморщившись. — Значит, Ефимов, Власов и Стоянов. Их родителям позвоните.

— Подождите. А какое-то подтверждение есть? Насколько я знаю, в таких случаях составляется акт или проводится медицинское освидетельствование.

— Да они все сиганули в разные стороны, как только меня увидели, какое тут подтверждение, — фыркает инспекторша, снова потрясая бутылкой.

— В таком случае, ничем не могу помочь. Вдруг вы перепутали моих ребят с какими-то другими? Не хочется беспокоить родителей, если у вас нет доказательств.

Инспекторша выпучивает на меня свои неаккуратно подведенные глаза.

— Да я их как облупленных знаю, каждого в лицо!

— Сожалею, но ничем помочь не могу.

— Ладно… — Кажется, эта женщина не привыкла к отказам. Смотрит на меня, буквально испепеляя взглядом, но так и не находится, что сказать. Резко разворачивается и уходит, слишком яростно стуча своими невысокими каблуками.

Я бесшумно выдыхаю и опускаюсь за учительский стол.

— Ого, Татьяна Петровна, да вы, оказывается, наш человек, — удивлённо произносит кудрявая девушка с первой парты. Кажется, её зовут Маргарита. — Спасибо! Родина вам этого не забудет.

Я игнорирую её реплику и продолжаю вести урок.

Не знаю, что на меня нашло. С чего вдруг я решила выгораживать этих малолетних нарушителей порядка.

Прогуливают. Распивают алкоголь прямо в здании школы. Кошмар.

По идее, мой долг как, хоть и временного, но классного руководителя провести воспитательную работу с такими учениками. Побеседовать с каждым лично, сообщить об инциденте родителям. Но интуиция подсказывала, что лучше не стоит в это лезть. Что я пожалею потом об этом.

Может, всё дело в том, что я просто боюсь вызвать агрессию в свой адрес у этих ребят? Чтобы, в случае распространения среди них моих фотографий, хоть немного смягчить последствия?

Как же это малодушно с моей стороны. И глупо. Ничего меня не спасёт, если Сычёв захочет уничтожить.

На следующий день он снова в школе не появляется. И это кажется мне странным.

Я морально подготовилась к пытке. Тысячу раз репетировала диалог с подонком. Уже согласная на его условия, даже найти как-нибудь и заплатить ему эти несчастные двести тысяч, только бы мой персональный ад скорее закончился… А Сычев взял и куда-то исчез.

Казалось бы, надо радоваться, но радоваться у меня не получается. Почему-то терзает плохое предчувствие. То и дело заглядываю в мессенджер, открываю наш диалог, где всё ещё красуются мои интимные фото и его хамское сообщение. В сети Сычев не появлялся уже более суток. И это кажется мне подозрительным. Вдруг с ним что-то случилось?

В конце концов не выдерживаю и набираю ему на сотовый. Как я и думала, телефон Сергея оказывается отключен.

Набираюсь смелости и подхожу к его друзьям после урока. Но они лишь смеются:

— Что, соскучились по своему ухажёру, Татьяна Петровна?

— Я вообще-то ваш классный руководитель и должна быть в курсе причины отсутствия учеников на уроках.