Страница 9 из 27
Глава 4
Флоранс нервно расправляла платье, радуясь, что оно с коротким рукавом. Температура в сентябре менялась постоянно. Сегодня день был по-летнему жарким, и такое платье как нельзя лучше подходило для поездки. Вытерев пот со лба, Флоранс подошла к пожилому носильщику и спросила о ближайших поездах на Тоддингтон или Бродвей.
— Извините, мисс, но оба поезда ушли, — ответил старик и с важным видом повернулся, намереваясь уйти.
— Постойте… Пожалуйста, обождите. Вы можете сказать, когда будет следующий поезд?
— Только завтра утром. Вот так, дорогая. Возьмите такси. Можно и в отеле переночевать. В Челтнеме их предостаточно. — Он говорил с сильным глостерширским акцентом и явно гордился, что живет в этом графстве. — Отнести ваш чемодан?
Флоранс покачала головой. Если придется брать такси, у нее каждый пенс на счету. И потом, чемодан у нее не тяжелый, поскольку вещей там совсем мало.
— А далеко ли до Стэнтона? — спросила она. — Естественно, по шоссе.
— Точно не скажу. Миль двенадцать или тринадцать. Никогда там не был. Говорят, симпатичное местечко. В гости едете?
— К маме, — ответила Флоранс.
Поблагодарив носильщика, она взяла чемодан и направилась к выходу.
Ей удалось найти такси. Договорившись с водителем о цене, Флоранс уселась на заднее сиденье. Машина проехала по центру, застроенному элегантными особняками эпохи Регентства, после чего вывернула на дорогу, ведущую к Уинчкомбу. Так было написано на дорожном указателе.
— Я думала, все дорожные указатели сняты, — сказала Флоранс.
— Так оно и есть. Незачем подсказывать врагам направление.
— А почему этот остался на месте?
— По недосмотру. Что-то пропустили. У меня сын собственноручно их снимал. А вы из каких краев будете?
— Из Девона.
Флоранс заметила, что водитель внимательно разглядывает ее в зеркале.
— У вас, знаете ли… выговор немного странный. — Он покачал головой. — Может, и не выговор. Облик.
Сказанное удивило Флоранс. По-английски она говорила без акцента. Еще никто не указывал ей на странность ее выговора.
— Простите, дорогая. Я не хотел вас обидеть. Как нынче говорят, «нет чрезмерной бдительности, а есть недостаточная внимательность».
Когда город остался позади, Флоранс опустила стекло, подставила лицо ветру и набрала полные легкие чистого воздуха. Небо очистилось от барашков облаков и теперь сияло голубизной, подернутое легкой дымкой. Облака не исчезли совсем, но стали редкими и тонкими. Ветер был теплым. Мысли Флоранс блуждали, не сосредоточиваясь ни на чем. Какое облегчение оказаться в этой машине после шумного поезда! В вагоне, где она ехала, двое малолетних сорванцов со смехом и воплями носились по коридору, а издерганная мамаша пыталась водворить их на место. Солдат, демобилизованных с фронта или едущих в отпуск, было не так много. И паровозным дымом пахло гораздо меньше по сравнению с поездом, который вез ее и Джека из Саутгемптона. Для Флоранс по-прежнему было непривычно слышать вокруг английскую речь, и она еще не избавилась от привычки оглядываться, чтобы не наткнуться на немецких солдат.
По обеим сторонам дороги замелькали дома с соломенными крышами и каркасные дома, каких не встретишь во Франции. И уж тем более там не было особняков в викторианском и георгианском стиле.
— Это Престбери, — обернувшись к ней, пояснил водитель.
Окрестные поля и деревья по-прежнему радовали сочной зеленью. Дорога поднималась по склону холма. Зеленые изгороди были усыпаны ягодами. Здесь Флоранс впервые увидела красные и желтые листья, указывающие на скорую осень.
— А для этого времени года очень даже тепло, — продолжал водитель. — Настоящее бабье лето. Хотя, по мне, так лучше, когда воздух похолоднее.
Водитель был настроен поболтать, однако Флоранс не тянуло на разговоры. Ее занимало другое: скорая встреча с матерью. Клодетта, конечно же, спросит, почему она вернулась в Англию. В последний раз Флоранс видела мать еще до войны, а в доме, куда сейчас ехала, не была ни разу. Прежде они жили в Ричмонде, но после смерти их отца Клодетта продала дом, заявив, что такое жилье им больше не по карману. Дом во Франции считался летним и, по словам матери, был слишком тесен для четверых. Клодетта приняла решение: Флоранс, которой едва исполнилось пятнадцать, отправится с сестрами жить во Францию, а она останется в Англии, перебравшись в более скромное жилье. Клодетта помогла дочерям обосноваться на новом месте и уехала, пообещав регулярно их навещать. Обещание осталось невыполненным, затем вмешалась война. И теперь, через семь долгих лет, Флоранс снова увидит мать.
Пейзаж за окном стал более равнинным. Потянулись поля со стогами сена и пасущимися овцами и коровами. Вскоре показались первые дома Стэнтона: каменные, со стенами медового цвета.
— Взгляните на этот старинный особняк слева, — предложил водитель. — В тысяча пятьсот сорок третьем году он достался Екатерине Парр[5] в качестве приданого. Слышал, там есть привидение.
— Самой Екатерины? — спросила Флоранс.
Водитель усмехнулся. Она представила лужайку для крокета, сад, обнесенный стенами и призрак Екатерины Парр, бродящий в белом платье.
— Как называется нужный вам дом?
— Литл-Черити. Не думаю, что там есть привидения. Мама говорила, он стоит ближе к вершине холма, сразу за почтой.
Все дома по обеим сторонам этой причудливой главной улицы были выстроены из такого же золотистого камня. У многих стены утопали в зарослях ползучих роз и кустах жимолости, цветы которой скоро начнут опадать. Дома различались по возрасту и размеру, но вся деревня выглядела так, словно время забыло о ней и она осталась где-то в сонном прошлом. Флоранс представила людей, когда-то живших здесь: состоятельных женщин в длинных платьях и шляпках, мускулистую прачку в мешковатом фартуке, детей, игравших в прятки и шарики или гонявших по булыжникам обручи.
Водитель остановил машину напротив лужайки, после которой улица становилась еще круче. Флоранс расплатилась, вылезла и оглядела материнский дом, залитый солнцем. Три перегородчатых окна на втором этаже, два таких же внизу. В последнем письме Клодетта предупредила, что дом совсем маленький, всего две спальни и выносной туалет. Флоранс с трудом представляла, как ее церемонная, привыкшая к удобствам мамочка ходит туда слякотной английской зимой. Перед домом был крошечный садик с низкой зеленой изгородью. Флоранс подошла к увитому диким виноградом крыльцу с навесом на столбах, как вдруг дверь распахнулась.