Страница 22 из 81
Я не мог поверить своим глазам. Точнее, мог, как же им не верить-то, но признавать, что ангелоподобные создания, едва ли не дети Бога, рожденные из слез, страданий, ревности и обид выберут своим домом магазин игрушек, мне не хотелось.
Магазин явно представлял собой мечту ребенка: огромный, словно особняк. Сквозь окна витрин проглядывали очертания старых, мало кому нужных плюшевых медведей в обнимку с не менее же плюшевыми зайцами. Безжизненные глаза кукол смотрели сквозь стекло приветливо. Ряженные в мундиры из красной краски солдатики словно сошли со страниц сказки про того самого оловянного.
Словно апофеоз, немалых размеров фарфоровая кукла, безжизненно склонив голову и опустив искусственные веки, восседала на крыше у самого входа. Будто желая подчеркнуть ее сонное состояние, магазин погасшей вывеской намекал, что звать его незатейливо и просто — Сплюша.
Я оценил игру слов, улыбнулся, когда выходил под тугие, норовящие пролиться прямо под белоснежный китель струи дождя. Наверно, родись я в этом мире и будь мне лет десять, сказал бы, что это самый настоящий рай.
Впечатления не портили решетки, защищавшие нехитрый товар от любителей поживиться на халяву. Впрочем, моя голова не избежала сумрачной, неприятной мысли, что игрушки здесь — узники особо жестокого, хоть и кажущегося карамельным концлагеря.
Наверное, здесь мог бы обитать какой-нибудь тролль, сказочный великан и не менее сказочный людоед, только и поджидающий норовящих броситься в кучу игрушек детишек.
Но уж точно не те, кто мог желать моей погибели.
Здравый смысл сопротивлялся, подкинув предположение, что наверняка их лежбище где-то чуть дальше по курсу, просто Славя решила дать нам немного форы и возможности зайти врагам неожиданно и прямо в тыл...
Вспомнив про ангельскую прямолинейность, я понял, что все как раз наоборот.
Славя, наконец, кивнула, решив, что после череды тяжких раздумий я заслужил хоть какого-то ответа.
— Удивлен?
— Не то слово! — в тон ей отозвался я.
Не стесняясь, не ведая слова «скрытность», Славя прямым шагом направилась ко входу в магазин, окончательно развеивая все мои сомнения.
Понять ее можно было — куда бы она ни двинулась, ей как ангелу везде давали дорогу и почет. К чему бы прятаться сейчас? Впрочем, она достала из кармана крашеное, почти пасхальное яйцо, швырнула его оземь.
— Купол, — немногословно пояснила, указывая на разраставшуюся над нами едва заметную стену. — Чтобы не слышали. Будем шуметь.
А она оптимистка, как погляжу — нисколько не сомневалась, что придется немало попотеть…
Она жестом остановила меня почти у самого входа, я затормозил, противно заскрипел песок под подошвой.
Я шустро понял, в чем дело, когда случайно поддел ногой попавшийся булыжник. Заклацав по влажному асфальту, он выкатился под свет уличного фонаря: не сразу, но я признал в нем взломанный замок.
По загривку пробежали мурашки. Всепропальщик внутри меня жадно заулыбался, готовясь звать шефа и орать, что все пропало.
Засада.
Я огляделся по сторонам, силясь уловить ясночтением хоть малейшее изменение — без толку. Если нас тут и ждали, то навстречу бежать никто не спешил. Да и мало ли кто мог взломать замок в магазин игрушек? Местная шпана под эгидой старшаков, наверное, Форт-Нокс могло бы взломать, не то что захудалый магазинчик.
Славя делала то же, что и я. Сейчас, укутанная в плащ, она излучала божественный, по-домашнему теплый свет. Выставив перед собой ладонь, позволила маленькой капле еще одного светляка опуститься и передать ей информацию. Нимб, незримо сиявший над головой, снова обратился аркой футуристических очков, опустился ей на глаза.
— Что там?
Моему нетерпению не было предела. Ангел выдохнула, сошлась на каких-то своих мыслях и толкнула дверь, кивнув мне на вход. Заходи, мол, первым, я уж как-нибудь потом.
Нея рвалась пойти вместе со мной, но послушалась приказа остаться и ждать. Сейчас я сам ругал себя за то, что позволил ей ехать с нами — может быть, она и живой разумный клочок света, но откуда мне знать, на какие фокусы она способна? И что бы я делал, если бы она не послушалась?
Я не знал, что делал бы сам, но с точностью до двухсот процентов мог заявить, что Славя при первом же сопротивлении сжала бы ее в кулаке, раздавив, как перезрелую сливу. Наверное, я еще никогда не видел такого пренебрежения к жизни, как в ее глазах.
Местный детский мир в ночи был страшен. Уверен, что закинь сюда кто Фредди Крюггера — и он бы первым делом обмочил штаны.
Неясные тени в редких лучах проникающего сквозь решетки лунного света шныряли по полкам. Спертый, душный воздух мешал дышать, повисшая вокруг, словно паутина, тишина нарушалась скрежетом скребущихся лапок и едва слышных шагов. Казалось, что все страшилки про ожившие игрушки избрали сей магазин своим домом. Вот-вот, казалось, можно будет услышать абсолютно неуместный сейчас детский жизнерадостный смех.
Я не давал волю ужасу, сделал несколько шагов вперед, вглядываясь в ночную мглу. Мне жутко не хватало фонарика, а Славя, кажется, подобных проблем не ведала. Может, она думала, что всякие полудемоны, как кошки, ночным зрением одарены? Я вдруг поймал себя на том, что толком не знаю, а что же делать дальше. Не искать же ангелов посреди игрушечных автомобилей и бестолково слепленных круглощеких кукол с вьющимися волосами.
— Ты знаешь, куда идти?
— На третий этаж, — бескомпромиссно отозвалась Славя.
— Тут есть третий этаж? — Мой вопрос точно был глуп. Ясное дело, что в огромных размеров магазине наверняка есть еще и четвертый, и пятый этажи.
Под ногой у Слави хрустнуло, заставив ее встрепенуться. На миг полное холодной уверенности лицо приняло недоумевающий вид.
Я прыгнул на нее до того, как успело хоть что-то произойти. Внутренний голос велел в таких случаях сначала делать, а думать уже как-нибудь потом и если будет чем.
Из раздавленной колбы вырвалось нечто пенистое, безобразное, нараставшее с каждой секундой. Жижа спешила заполонить собой пространство, воздух вокруг нее шипел как ошпаренный.
На миг мне показалось, что весь магазин разом пришел в движение. Мирно стоявшие на своих полках игрушки зашевелились, падая навзничь.
Пистолет я выхватил еще до того, как мы с Славей упали наземь — рифленая рукоять мягко и легко легла в руку.
Палец надавил спусковой крючок — я стрелял не глядя и на слух. Отдача ударила в руку, жар пороховых газов прокатился по коже. Загремела заскакавшая по плитчатому полу гильза.