Чертов папочка

*Ей — Приготовиться к бою.

* Хаджимэ́! — Начинайте.

*Иппон — технически сложный удар ногой в лицо, голову или шею.

*Дзуки — прямой удар рукой.

Глава 4. Волков

Дерьмо!

Я расслабился. Всего на мгновение ослабил бдительность и упал плашмя на площадку. Котов оказался достойным противником, с уважением подал руку, но от упрека не сдержался. Чтоб его!

Я направился сразу в раздевалку. Оглядываться по сторонам, ловить усмешки и делать вид, что все замечательно, не хотелось. Представил разочарование на лице Лисы и вовсе стало тошно. А ведь она так на меня смотрела, изучала… черт! Да я готов дать голову на отсечение, но оказаться правым — мы друг друга зацепили.

Хмыкнул. До чего доводит отсутствие секса — готов мутить с любой симпатичной девушкой, хотя сам не особо люблю случайные связи. Если бы только Кристина не свалила…

— Ты в порядке? — спросила Козочка, как только я вышел в зал.

— В полном.

— Он был силен, — заметила она.

— Да.

Других слов, кроме банального согласия не нашлось. Держать лицо оказалось сложным — не привык проигрывать. Сколько себя помню, я всегда был первым, лучшим, самым-самым, и вот в такие моменты, когда мир переворачивался на сто восемьдесят градусов, а противник одним ударом вышибал из легких воздух, мириться с поражением не хватало сил. Виной всему уязвленное самолюбие.

Мы с Катюшей покинули зал и вышли в коридор. Следовало напоследок заглянуть к Степанычу, но уже в дверях я столкнулся с Нестеровым. Вот уж кого меньше всего ожидал увидеть, так этого сноба. В прошлом мне хватило одного допроса по делу Алмазных, чтобы понять, кто передо мной. Правда, информацию вытрясти из него так и не получилось. Удивительно грамотный.

— Волков? — удивился он искренне.

— Неожиданная встреча. — Я пожал ему руку. — К Степанычу?

— Не совсем, — хмыкнул в своей излюбленной манере, скривив рот и сузив глаза. — Твоя? — посмотрел на Козочку и немного подобрел.

— Моя. Решил в группу отдать. Время нынче неспокойное, даже девочки должны уметь защищаться.

— Я и тебя защищу, если понадобиться. — Катюша прижалась ко мне и уставилась исподлобья на внезапно рассмеявшегося Нестерова.

— Сегодня определенно не мой день. Уже вторая леди прожигает во мне дыру. Не бойся, малышка, мы с твоим папой друзья. Ведь так?

Короткий взгляд дал понять совсем обратное, но он не стал пугать дочь, и на том спасибо.

— Конечно, друзья.

— Тогда приглашаю тебя пропустить пару стаканчиков завтра вечером.

— Не пью.

— Дело есть, Волков. — Видимо, мириться с отказом он не собирался.

— Ты же знаешь, я работаю только с Палычем.

— Знаю. Потому и обращаюсь. Я позвоню.

Он похлопал меня по плечу и направился в кабинет Степаныча. Дерьмо! Теперь еще и в очереди стоять на визит к директору школы.

— Пап…

— В машину, — отдал я приказ своей Козочке.

— Сеанс в пять вечера. У нас еще полно времени!

Ох, уж этот хитрющий взгляд.

— Кушать хочешь? — я открыл перед ней дверь и пропустил на улицу.

— Да! Пиццу?

— Можно и ее. Только бабушке ни слова, она за фаст фуд мне шею свернет.

— Замётано! — она протянула ладонь, и я отбил пять.

По-хорошему, я не должен был идти у Катюшей на поводу и выбрать ресторан с домашней кухней, но спорить с ней — себе дороже.

— О! Сенсей! — обрадовалась Козочка и я обернулся, чтобы увидеть Лису.

Она удивленно взмахнула ресницами, слегка растерявшись, а потом отвела взгляд.

— Всего доброго, — произнесла тихо и направилась прочь. Я проводил ее фигуру взглядом до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. Да так и замер, отгоняя прочь пошлые мысли и воспоминания из прошлого.

— Пап, она нас испугалась? — Козочка взяла меня за руку.

— По-видимому, не нас.

Я сразу сложил пазл, связав странное поведение Евы с Нестеровым. Тот был чем-то доволен, значит, уломал девушку на темное дело. Теперь мне стало интересно, чего от меня хочет этот упырь? И главное — что ему нужно от Лисы?

Всю дорогу до торгового центра, где располагался кинотеатр и множество кафе, я никак не могу выбросить из головы ситуацию. Катюша зависла в телефоне, и казалось, даже не замечала моей задумчивости, хотя в других случаях наверняка засыпала бы вопросами.

— Все хорошо? — спросил ее, когда мы припарковались у торгового комплекса.

— А? — растерялась она и покраснела. — Да! Все отлично!

— Ну хорошо.

Соврала. Однако, зная свою егозу, я был уверен, что не позже, чем этим вечером, тайна ее настроения будет раскрыта.

— Пап, давай на Злых Птичек сходим! — Козочка указала на афишу с нарисованной красной птицей.

— Первая часть была скучной.

— А мне понравилось!

— Ты уснула во второй половине мультика.

— Неправда! Там уже одиннадцать вечера было просто…

— Девять, — поправил ее и улыбнулся.

Как и ожидалось, во время сеанса моя егоза зазевалась, нагоняя сон и на меня. Однако, едва на экране появилась лента титров, как встрепенулась и включила мобильный телефон, подозрительно нервничая.

— Катюш… — протянул я имя дочери. Она покосилась и со вздохом сказала: — Пап, не переживай, пока ничего серьезного.

Что именно должно было перерасти в “серьезное”, я даже не хотел думать. Конечно, дочь росла как на дрожжах, время летело и неумолимо приближало день, когда она начнет прятаться от меня, стесняться и втайне общаться с желторотиками, но одна мысль о возможном одиночестве вгоняла в тоску.

У такого человека, как я, было всего три женщины — мать, дочь и работа. Да, работа тоже являлась чем-то живым, потому что когда первая отпустила меня в самостоятельную жизнь, а вторая пошла в детский сад, единственное, что спасало от боли и мыслях о жене — обязательства перед законом и обществом.

— Пап, домой? — Козочка схватила мою руку горячей ладошкой.

— Можно и домой, но сначала твой папа пойдет на мамонта.

— Предлагаю обойтись куриными ножками из KFC — дешево и сердито.

— Скорее остро и жирно, — отказался я от затеи. — Ладно, давай сначала доедем до берлоги, а потом будем думать.

Катюша согласилась, но на будущее выпросила у меня еды быстрого приготовления. Покупать эту гадость в ближайшие лет пять я не собирался точно, ну а к тому времени она начнет травиться сама. Нет, все-таки плохой из меня отец.

Остаток вечера мы провели в тишине, что совсем не было свойственно для нашей с дочерью компании. Я купил по дороге пиво, а она активно с кем-то переписывалась, уже не скрывая ажиотажа и хихикая над каждым сообщением. Лезть к ней не решился, только заставил отвлечься и хотя бы принять душ.

Когда дверь в детскую закрылась, а бутылка из-под алкоголя полетела в мусорное ведро, я открыл некоторые документы и принялся изучать давний вопрос, так и не отпустивший меня.

Смерть Дюдюка.

Из показаний Лисы было ясно, что в тот вечер они вместе посетили званый ужин местной шишки, сын которого повысил кю, успешно выступив на соревнованиях. После праздника на них напали. Записей видеонаблюдения не оказалось — все стерто, причем весьма загадочным образом. Я никогда не доверял Хрустеву, — дела он вел отвратно — и тут тоже все выглядело подозрительным.

Ева помнила все урывками, сохранились ощущения боли и страха, но восстановить хронологию так и не удалось. Известно лишь время наступления смерти Дюдюка. Да и скорую вызвал охранник… Я читал это уже по десятому, а может, по двадцатому кругу, каждый раз ища зацепку, но так и не находя ее. Полагаться на то, что Лиса вспомнит детали и ждать у моря погоды не следовало, хотя ее показания облегчили бы задачу.

Я достал уже знакомую фотографию. Подобная висела на стенде у Степаныча и прошлогодних соревнованиях, где она пропустила удар и продула в последнем решающем бою. Тогда Ева предстала передо мной совсем другой, не имеющей ничего общего со сломленной девушкой, склонившейся над гробом сенсея и беззвучно глотавшей слезы. Я не мог отвести от нее взгляд. Сложилось впечатление, что именно ее скорбь была настоящей, глубокой, а все вокруг собрались только для галочки, потому что так было принято. Но когда хрупкая девушка преодолевает боль и, стиснув зубы, выражает свою любовь учителю поклоном, ты вспоминаешь о том, что родился мужчиной, возвращаешься к истокам, сожалеешь, но вместе с тем и оживаешь, хочешь защитить.