Голем

Игорь послушно вгляделся в экран. Детальный человеческий силуэт был изнутри целиком заполнен белым цветом.

— Кажется, в прошлый раз фигура была оранжевой, — вспомнил Лазарев. Мерцалов радостно кивнул, обрадованный внимательностью собеседника:

— Верно. Насыщенность цвета внутри характеризует плотность стихийной энергии. Чем сильнее развивается элементаль, тем лучше становится его контроль над стихией, а значит, растут её объём и насыщенность. Вот тебе пара примеров для понимания: у слабеньких элементалей или дикарей фигура на экране заполняется тёмно-красным цветом, — Илья постучал пальцем по животу ни в чём не повинного изображения. — А у Гефеста, который в качестве благодарности за лечение позволил мне провести исследование его сил, силуэт заполнился светло-жёлтым цветом. — Мерцалов перевёл взгляд на Лазарева:

— А ведь он — Повелитель, Игорь.

Лазарев не нашёлся, что ответить, и просто покивал, сделав вид, что глубоко задумался над словами Ильи. Врач тем временем продолжил:

— Обрати внимание на это число. Что ты видишь?

— Десять, точка, ноль, — Игорь по порядку назвал цифры, светящиеся в правом верхнем углу экрана.

— Это потенциал силы. В прошлый раз он у тебя равнялся пяти целым и семи десятым, — напомнил Мерцалов. — Конечно, если учесть тот факт, что тебя ограничивала сдерживающая силу печать, можно понять, что данные о твоих способностях были слегка неверны. Но не настолько же!

— Почему нет? — Игорь не видел никакой проблемы. Ну было пять, стало десять, — какая, в сущности, разница? Не так уж сильно эти числа друг от друга и отличались.

— О, всего по одной — совсем маленькой — причине, — фыркнул Илья, резким жестом поправляя сползшие на кончик носа очки. — Оценка потенциала весьма условна. Невозможно свести все способности элементаля к точной цифре. Поэтому ученые создали примерную шкалу и обозначили её пределы двумя числами, — Мерцалов, кажется, впервые за последние несколько минут отвернулся от экрана и посмотрел на Игоря сквозь линзы, бликующие от светящегося монитора. — Нижний предел, естественно, имеет значение «ноль». Зато наверху… — Илья ткнул пальцем в правый угол экрана, — находятся твои «десять, точка, ноль». Большего значения потенциала не существует.

На лёгкое поддразнивание Игорь не отреагировал. Плотность силы стихии, потенциал — это всё, конечно, было чрезвычайно интересно, особенно для учёного вроде Мерцалова, который разве что не пританцовывал от испытываемого им научного экстаза, — но для Лазарева всё же имело далеко не первостепенное значение. О том, что его сила существенно возросла, он знал и сам. К Илье же его привёл совершенно другой вопрос.

— Что ты можешь сказать по поводу этого? — Игорь поднял вверх руку и повернул её тыльной стороной ладони к Мерцалову. Тонкие трещины подсохли, заветрели, покрылись коркой, но затянуться, разумеется, не успели, и взору Ильи предстала уродливая кровавая паутинка.

— Хм, — Мерцалов внимательно осмотрел руку Игоря через очки, — повреждения очень похожи на те, которые возникали на твоей коже раньше, когда стихия тебе ещё не подчинялась. Помнится, тогда ты наносил себе повреждения с помощью силы элемента по собственной воле. Я так понимаю, на сей раз ты этого не планировал?

Игорь покачал головой. Словно получив подтверждение каким-то своим мыслям, Илья кивнул:

— Что же, тогда я могу предположить лишь одно: твоя сила стихии стала настолько велика, что тело её попросту не выдерживает.

— И что мне делать?

— Не использовать её, — Мерцалов пожал плечами и замолчал, но, натолкнувшись на саркастичный взгляд Лазарева, всё же добавил: — Ну или применять силу элемента в ограниченных объёмах. Игорь, я не шучу. Эта травма отличается от тех, что ты наносил себе сам; твой организм не справляется с нагрузкой и сдаётся. Слишком большой стресс. Если ты переборщишь с использованием стихии, то… Боюсь, ты умрёшь.

— Умру? От обычных царапин? — скептически уточнил Лазарев. — Мне кажется, ты преувеличиваешь.

— Не просто царапин, Игорь, — голос Мерцалова был серьёзен, как никогда. — Посмотри на свою руку внимательно.

Всё ещё сомневаясь в словах медика, Игорь уставился на тыльную сторону своей ладони. Трещины в коже выглядели совсем безобидно, разве что их края казались более тёмными, словно кто-то обвёл их фломастером.

— Они обожжены, — пояснил Мерцалов в ответ на вопросительный взгляд Лазарева. — Подозреваю, что это произошло, когда ты применил лишь немногим больше элементальных возможностей, чем обычно, но даже это подпалило твою кожу. Я почти уверен: если же ты решишь использовать свою силу на максимум, стихия поглотит твоё тело и сожжёт его изнутри.

— Спасибо. Я буду иметь это в виду.

— Сомневаюсь, — грустно произнёс Илья. Он ни на секунду не поверил словам Лазарева. Игорь его не винил: он и сам себе не верил.

После посещения Мерцалова у него оставалась пара свободных часов, и в кои-то веки Лазарев решил посвятить их самому себе. Доехал до зала, в котором занимался боксом много лет. Казалось, это было в прошлой жизни. Он и сам не знал, что именно ожидал там увидеть, но найти этого там не удалось: вывеска, говорящая всем о секции, расположенной в небольшом двухэтажном здании, отсутствовала, а дверь — закрыта на покрытый пылью замок. Похоже, тренировок здесь давно уже не было.

Вздохнув, Игорь решил съездить ещё до одного места, где ему следовало побывать уже давно.

Машина остановилась неподалеку от кованой чёрной ограды. На этой улице, в отличие от большинства остальных в городе, было спокойно и тихо. Дул лёгкий ветер, не по-весеннему прохладные порывы которого покачивали ветви расположенных поблизости деревьев и заставляли случайных прохожих низко опускать головы и плотнее запахивать куртки. Плохо смазанная калитка визгливо скрипнула, пропуская Игоря на кладбище.

— Привет, дедушка.

Было заметно, что о могиле никто не заботился. Он нашёл её почти сразу: свежие захоронения находились на самом краю кладбища, и отыскать нужное место удалось довольно быстро. Взрыхлённую землю покрывал не до конца растаявший снег. Цветов не было. Вместо надгробия могилу венчал одинокий крест с грязной табличкой, которую Игорь бережно протёр ладонью.

«Александр Лазарев».

— Забавно, но при жизни я ни разу тебя так не называл, — сев прямо на землю, заговорил Игорь. — По правде говоря, ты никогда и не был моим дедом. Но, несмотря на это, — всегда им будешь.

Он помолчал. Прилетевший откуда-то ворон приземлился прямо на крестовину и наклонил голову, с интересом глядя на Лазарева. Игорь не стал его прогонять.

— Я всё узнал, — продолжил молодой элементаль. — Что-то — от своего брата, который тебя убил. Что-то — от самого Прометея. Больше всего мне поведала мать. Тебе, наверное, было бы интересно узнать, что я её спас, — Игорь чуть улыбнулся. — Ты всегда был против моих попыток овладеть стихией. Говорил, что это бесполезно и у меня нет нужных сил. Как видишь, они всё-таки есть, и они оказались совсем не бесполезны.

Он рассказал всё, что с ним произошло. Игоря не волновало, что единственным его слушателем был так и не упорхнувший с креста ворон, — ему нужно было выговориться.

— Она наверняка захочет пойти со мной, — вслух размышлял Игорь. — Но… Знаешь, я не думаю, что это нужно. Её помощь мне не нужна — скорее, она будет лишь мешать. Моя мать, она… Она как будто сходит с ума, когда речь заходит о Прометее. Боюсь, она лишь подвергнет себя риску. Всех нас. А я не готов потерять её ещё раз.

Игорь ненадолго умолк. У него оставалось ещё несколько минут.

— Если честно, я не уверен, что должен продолжать. Всё это… — Лазарев потёр лицо рукой. — Иногда мне кажется, что стоило бы просто забрать мать и уехать настолько далеко, насколько это возможно. Но я не могу отступить. Уже слишком поздно.

Он поднялся на ноги, неспешно отряхнул штаны. Уходить ему не хотелось.

— Моё время вышло, — с извинением в голосе протянул Игорь. — Я должен идти и закончить то, что начал. К чему бы это ни привело.