Голем

Бакенбарды Аркадия шевельнулись, когда он наклонил голову, нахмурился, присматриваясь к Тимофею и словно примеряясь, как бы половчее его убить. Словно ощутив повисшее в воздухе напряжение, мужчина успокаивающе замахал рукой:

— Не подумайте ничего плохого, я здесь исключительно из благих намерений и дурного против ваших гостей не замышляю. Найти их было непросто, пришлось потратить кучу сил и времени, так что испортить наши отношения — это последнее, чего я хочу.

Поколебавшись, Аркадий принял решение:

— Ожидайте здесь. Я сообщу о вашем визите Главе. Впускать вас внутрь или нет — решать ему.

Дворецкий удалился, а утренний визитёр послушно остался в машине с опущенным стеклом. Из автомобиля негромко доносилась старая, ныне совсем не популярная музыка: кажется, этот жанр назывался джаз. Мужчина стучал пальцами по двери, повторяя ритм мелодии, и неспешно вертел головой, оглядывая окрестности. Поймав на себе взгляд Сони, он улыбнулся — тепло, по-отечески, так, что каштановая с густой проседью на щеках борода шевельнулась. Соня отвела глаза, но уходить не спешила.

Спустя несколько минут на пороге особняка показался Морозов. Ворота тут же распахнулись, и беловолосый мужчина сделал рукой приглашающий жест, позволяя гостю заехать во двор, и направился ему навстречу.

— Доброе утро, достопочтимый Арес! — дверь машины раскрылась, выпуская водителя наружу.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Морозов. — К сожалению, не знаю вашего имени.

Соня хмыкнула. Она нисколько не сомневалась, что Аркадий в точности передал все слова гостя, включая его имя и цель визита, но Арес никак этого не продемонстрировал, а мужчина с готовностью принял его игру.

— О, это легко исправить, — открыто улыбнулся мужчина, протягивая широкую ладонь. — Меня зовут Тимофей. Идракиль, представляющий интересы Сообщества рунистов.

— Рад знакомству, — Морозов крепко пожал ему руку, не отводя взгляда от лица Тимофея. Тот по-прежнему улыбался, всем своим видом демонстрируя, что не представляет опасности. — Можете звать меня просто Игорь. Пройдёмте в дом. Не будем стоять на холоде.

— С удовольствием, — кивнул Тимофей. Глядя на этих двоих, Соня готова была побиться об заклад, что ни одному из них зимняя погода не доставляла ни малейших неудобств, но правила гостеприимства никто не отменял, и мужчины двинулись в сторону особняка.

— Ангелина, Соня, — не останавливаясь, бросил Арес, проходя мимо них, — Идёмте с нами. Послушаем, что же такого нам хочет сообщить Тимофей. Вы же не против? — для проформы уточнил он у руниста.

— Разумеется, нет! — мужчина поклонился. — Буду рад, если уважаемые дамы согласятся составить нам компанию.

Не сдержавшись, Соня фыркнула. Тимофей изъяснялся странно, как-то старомодно, словно был гостем из далёкого прошлого, но это удивительно органично вписывалось в его образ: коричневое двубортное пальто и элегантно повязанный на шее шарф только дополняли впечатление давно утраченного джентельментства.

К тому моменту, когда они вчетвером добрались до уже привычной Соне столовой, их уже дожидались чайник и чашки для каждого. Морозов подвинул стул для Ангелины, и Тимофей зеркально повторил его жест, приглашая Соню сесть. Девочка внутренне поёжилась: от внимательного взгляда глубоко посаженных карих глаз ей почему-то становилось неуютно.

— Итак, Тимофей, — заговорил Морозов, когда все заняли свои места и наполнили чашки, — Пожалуйста, удовлетворите наше любопытство и расскажите, чем мы обязаны вашему неожиданному визиту.

Мужчина ответил не сразу. Пригубив дымящийся чай, он с наслаждением прищурился, демонстрируя густую сетку морщин в уголках глаз, причмокнул и проговорил:

— Ох! Отличный у вас чай. Уже он один стоил того, чтобы приехать! — не дождавшись ответа на свою шутку, он как ни в чём не бывало продолжил: — Но, разумеется, я здесь вовсе не из-за него. Скорее, — он повернул голову в сторону Сони, заставив девочку напрячься, — из-за неё.

Морозов не шевельнулся, буквально впившись в лицо Тимофея взглядом:

— Продолжайте.

— Так уж вышло, что Сообщество рунистов издавна преследует одна серьёзная проблема. Думаю, вы о ней слышали. Редкая болезнь под названием «бич таланта», поражающая молодых и талантливых рунистов. Она повреждает мозг, постепенно убивая своего носителя, и до недавних пор считалось, что спасения от этого, можно сказать, не существует. Конечно, были определённые научные изыскания на этот счёт, но теория о том, что некая фальсиформика, — Соня вздрогнула, услышав это слово, — особая порода вымерших насекомых, содержит в своём теле антидот, так и не подтверждались. По крайней мере, так было раньше.

Он умолк, предлагая остальным сидящим за столом выговориться, но никто из троих обитателей дома не произнёс ни слова, поэтому Тимофей глубоко вдохнул и продолжил:

— Один из бывших членов Сообщества посвятил всю жизнь поискам фальсиформики. Вы о нём наверняка знаете — Григорий Геннадьевич, земля ему пухом, долгое время был учителем Софьи. Я ведь прав?

Соня повела плечом, не видя смысла отрицать очевидного. Тот факт, что в конце концов Григорий Геннадьевич их предал, сейчас никакой роли не играл.

— Да, это так.

— Ну вот, — Тимофей ободряюще ей улыбнулся. Не подействовало: присутствие руниста, равно как и его речь, изрядно напрягали Соню. — Когда он умер, так и не достигнув своей цели, мы уж было отчаялись, но потом до нас дошли слухи, что его подопечная жива и, что особенно важно, — абсолютно здорова. Теория подтвердилась. Фальсиформика действительно способна излечить «бич таланта».

— Рад за успех вашей теории, — равнодушно проговорил Морозов. — Но, если честно, ума не приложу, зачем вы нам всё это сообщаете. Фальсиформики, — и в этом я могу вас заверить, — у нас нет.

Он развёл руки в стороны, словно показывая, что не прячет в ладонях ни единого усохшего трупика насекомого. Тимофей серьёзно кивнул:

— Я на это и не рассчитывал. Фальсиформика — вещь настолько редкая, что найти даже одну сродни чуду. Но, к счастью, нужда в ней отпала. Ведь теперь есть кое-что получше.

— Неужели? — Ангелина неприятно ухмыльнулась и впервые вклинилась в разговор, уже догадавшись, к чему он ведёт. — Так что же это за «получше», которое, как вы сказали, у вас есть?

— Я неверно выразился, — повинился Тимофей. — Прошу прощения. Это есть у вас, а я пришёл всего лишь попросить содействия. Речь идёт о Софье.

Ничего не понимая, девочка перевела взгляд с Ангелины на Морозова. Арес молчал, мрачно наблюдая за Тимофеем, но тот, казалось, не замечал повисшей в комнате тяжёлой обстановки. Соня не выдержала:

— Что это значит?

— Это значит, что Тимофей хочет пустить тебя на эксперименты, — безжалостно обрубила Ангелина, глядя на мужчину с почти осязаемым презрением. — Я ведь права, рунист?

Мужчина скорчил такое лицо, будто только что целиком разжевал незрелый лимон:

— Всё совсем не так мрачно, как вы говорите. Возможно, нам вполне будет достаточно небольшого количества крови Софьи, или, скажем, крохотного участка кожи, чтобы подробно исследовать её ДНК.

— А возможно, — продолжила за него Ангелина, — этого окажется недостаточно, и вам потребуется образец того органа, который был повреждён болезнью, а затем — восстановился. Ну же, Тимофей. Скажите мне, что я ошибаюсь.

Тимофей не сказал.

— Вы не понимаете, — спустя небольшую паузу предпринял он ещё одну попытку убедить собеседников, — это исследование в перспективе способно спасти десятки жизней талантливых рунистов, страдающих от болезни. На основе анализов возможно будет создать лекарство, которое…

— Разговор окончен.

— Я согласна.

Морозов и Соня заговорили одновременно. Едва их слова отзвучали, как они посмотрели друг на друга: Арес — с удивлением, а Соня — с недовольством.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — начал Морозов, но Соня тут же с ним не согласилась:

— Я всё прекрасно понимаю. Эта болезнь… Она ужасна. Я знаю это, как никто другой. Постоянные боли и безнадёжность, преследующая тебя по пятам… Если я могу помочь кому-то этого избежать, то с радостью это сделаю.