Страница 6 из 9
Слендера — отличные проявления любви в их ситуации. В «Двенадцатой ночи» в капризном дворецком Мальволио есть что-то особенно смешное и приятное. Прихлебатель и хвастун Пароль во «Все хорошо, что хорошо кончается» так же хорош, как любой персонаж такого рода у Плавта или Теренция. Петруччо в «Укрощении строптивой» — незаурядный образец юмора. Разговор Бенедикта и Беатриче в «Много шума из ничего» и реплики Розалинды в «Как вам это понравится» отличаются большим остроумием и живостью. Его герои-шуты, без которых в то время едва ли можно было написать пьесу, все очень занятны: и, мне кажется, Терсит в «Троиле и Крессиде» и Апемант в «Тимоне» могут стать примерами дурного характера и сатирического брюзжания. Сюда я мог бы добавить этот несравненный образ еврея Шейлока в «Венецианском купце»; и хотя мы видим, что эту пьесу считают комедией и соответственно исполняют, а еврея играет превосходный комик, все же я не могу не думать, что этот персонаж был задуман автором как трагический. В нем сокрыты такая непримиримая жажда мести, такая дикая свирепость и бессердечие, такое кровавое указание на безжалостность и несчастье, которые не могут сочетаться ни со стилем, ни с героями комедии. Сама пьеса, если смотреть на нее целиком, кажется мне одной из самых законченных у Шекспира. Конечно, в том, что касается ларцов, а также диковинного и нелепого обязательства, принятого на себя Антонио, сюжет слишком далек от законов вероятности: тем не менее, принимая эти события как неизбежное, мы должны признать, что вещь написана великолепно. В дружбе Антонио и Бассанио есть что-то грандиозное, благородное и трогательное. Весь четвертый акт, если допускать возможность представленных в нем событий, о чем говорилось выше, очень хорош. При этом два фрагмента пьесы заслуживают отдельного внимания. Один — слова Порции во славу милосердия, другой — посвященный силе музыки. Меланхолия Жака в «Как вам это понравится» столь же необычна и странна, сколь и занимательна. И если, как говорит Гораций: «Difficile est proprie communia Dicere»[18], то любому при описании разных этапов и возрастов человеческой жизни будет непросто выйти за рамки текста Шекспира, пусть идея его и стара и довольно популярна.
Фронтиспис к пьесе «Как вам это понравится» из издания Роу
Фронтиспис к пьесе «Венецианский купец» из издания Роу
В самом деле, его образы всегда отличаются такой яркостью, что вещи, которые он хочет показать, предстают перед вами во всей полноте, и вы завладеваете всеми их частями. Я позволю себе указать на еще один образ, который, как я думаю, так силен и необычен, как никакой другой из когда-либо мной виденных; это образ покорности. Говоря о влюбленной деве, он изъясняется следующим образом:
Что за образ здесь создан! И что за задача стояла бы перед величайшими мастерами Греции и Рима, если бы им нужно было выразить страсти таким емким описанием статуи? Стиль его комедии обычно естественен для персонажей и легок сам по себе, а шутки чаще всего отличают живость и приятность, за исключением тех мест, где он скатывается в доггерели, как в «Комедии ошибок» или в одном-двух фрагментах некоторых других пьес. Что касается встречающейся у него игры с созвучиями и словами, то это был повсеместный порок его времени: но раз мы находим такую игру и за кафедрой, где она присутствует в проповедях некоторых из самых влиятельных священников той эпохи, видимо, она не должна казаться чересчур легкомысленной и для сцены.[21][22]
Фронтиспис к пьесе «Буря» из издания Роу. На заднем плане Просперо на острове высвобождает стихии и духов; Ариэль крутит корабль за мачту
Но, конечно, величие гения этого автора нигде не проявляется лучше, чем в местах, где его воображение получает полную свободу, а фантазия парит над человечеством, выходя за пределы видимого мира. Попытки достичь этого делаются в «Буре», «Сне в летнюю ночь», «Макбете» и «Гамлете». Из них «Буря», как бы ни ставили ее на первое место издатели его произведений, не могла быть написана раньше остальных: она кажется мне столь совершенной в своем роде, как почти никакая другая из его вещей. Можно заметить, что целостность соответствует здесь точности, необычной для его вольного письма: правда, я полагаю, он ценил ее менее всего, ибо все его достоинства были иного рода. Я вполне сознаю, что в этой пьесе он слишком сильно уходит от подобия истине, необходимого в таких сочинениях; и все же он делает это так хорошо, что человек легко верит в нечто большее, чем позволяет разум. В его чародействе есть что-то очень торжественное и поэтичное: и то, что экстравагантная роль Калибана отлично принимается, говорит о чудесной изобретательности автора, сумевшего выдумать столь необыкновенного дикого персонажа. Безусловно, это один из лучших и самых необычных гротесков, когда-либо созданных. Мнение, в котором, как мне сообщили, сошлись три великих мужа, [23]чрезвычайно справедливо. Шекспир не просто нашел в своем Калибане нового героя, но также изобрел и приспособил для него новую манеру речи. Полагаю, что среди особенных красот этой пьесы можно выделить историю Просперо из первого акта, его речь, обращенную к Фердинанду после прерывания маски Юноны и Цереры в четвертом акте и его же слова в пятом акте, где он отрекается от своих чар и решает сломать свой волшебный жезл. Эта пьеса была переделана сэром Уильямом Д’Авенантом и г-ном Драйденом, и хотя я не стану судить этих двух великих людей, думаю, мне позволительно сказать, что они опустили некоторые вещи, которые можно было бы и даже следовало бы сохранить. Г-н Драйден был почитателем нашего автора, и, действительно, он многим ему обязан, в чем легко убедиться, если читать их обоих. Отдавая должное и тому и другому, я думаю, мне не стоит опускать слова, сказанные о Шекспире г-ном Драйденом:[24]
18
Квинт Гораций Флакк. Наука поэзии, 128. «Трудно изложить по-своему общеизвестные вещи».
19
Уильям Шекспир. Как вам это понравится, II, 7, 139–166. (Перевод П. Вейнберга).
20
Уильям Шекспир. Двенадцатая ночь, или что угодно, II, 4, 113–118. (Перевод А. Кронеберга).
21
В представленном отрывке в оригинале присутствуют слова о статуе: «She sat like patience on a monument, // Smiling at grief» (англ.; букв.: «Она скрывала подобие покорности статуи, // Улыбаясь в тоске»). — Прим. пер.
22
Доггерель — неравносложный «вольный» стих. — Прим. пер.
23
Лорд Фолкленд, лорд г. с. (главный судья) Воган и г-н Селден. — Прим. Роу.
24
Маска — музыкально-драматические представления на условно-мифологический сюжет в эпоху Шекспира.