Страница 14 из 72
P. S. «Мне не дадут Звезду Героя…»
В 1997 году московский режиссер Дмитрий Завильгельский снял документальный фильм «Он был почти что знаменит…» о судьбе Аркадия Северного. После демонстрации картины по телевидению с Завильгельским связался вице-президент «Альфа-банка» Александр Гафин и предложил принять участие в воплощении проекта по установке памятника «королю блатной песни» в Санкт-Петербурге. Дмитрий согласился и вскоре нашел молодого талантливого скульптора, ученика знаменитого А. Рукавишникова — Галима Далмагамбетова. Работа закипела. Установку мемориала согласовали с главным художником города и получили одобрение тогдашнего губернатора В. Яковлева. Место для установки памятника выбрали на Петроградской стороне, где Северный часто бывал. Но в силу разных причин, и прежде всего из-за несогласия родственников Аркадия Дмитриевича с концепцией памятника, воплотить начинание в жизнь до сих пор не удалось. А жаль… В Твери, например, установлен прекрасный памятник Михаилу Кругу. Пусть у этих исполнителей не было никаких официальных званий и наград, но они были и остаются подлинно народными артистами.
«Братья Жемчужные»
В небо с криком отчаянным птичья стая ушла,
Не хватало печали нам: «Коля, что за дела!?»
Плач свечей парафиновых…
Загрустил Ленинград:
«Николай Серафимович, до свидания, брат». Александр Розенбаум, «Памяти Коли Резанова»
Автограф Николая Резанова на обложке его первой виниловой пластинки, официально изданной в России
К сожалению, я не могу похвастаться близким знакомством с Николаем Серафимовичем Резановым. Мы встречались лишь однажды: в ноябре 2004 года я приехал в ДК одного из подмосковных городов, где выступал Александр Розенбаум со своей верной «старой гвардией» — «Братьями Жемчужными», чтобы взять интервью у отца-основателя группы Николая Резанова. Все общение уместилось в рамки сорока минут, остававшихся до концерта. Но и это мимолетное знакомство дало возможность прикоснуться к легенде, почувствовать, каким светлым человеком был главный «брат Жемчужный» — Николай Серафимович Резанов. Невзирая на прошедшие с того дня годы, я привожу запись нашей беседы без правок, так, мне думается, интереснее.
Порой мне кажется, что «Братья Жемчужные» были всегда. Я слушал их песни в пионерском лагере и дома у школьных друзей, в студенческих компаниях и у водителей такси. Часто на пленках это название звучало вместе с именами Аркадия Северного и Александра Розенбаума, порождая домыслы и множество вопросов. В начале девяностых годов их смогла увидеть широкая публика. Увидеть и узнать как высокопрофессиональных музыкантов, чье творчество во многом определило сегодняшнее лицо жанровой песни.
Аркадий Северный и Николай Резанов
Об истории создания группы, совместной работе с известными музыкантами от Северного до Круга, об увлечениях «Братьев» состоялась наша беседа с основателем и руководителем ансамбля Николаем Серафимовичем Резановым, старшим “Жемчужным братом” и одним из первых участников — скрипачом-виртуозом Алексеем Васильевичем Дулькевичем.
— Николай Серафимович, расскажите, пожалуйста, как будущий создатель группы «Братья Жемчужные» начал заниматься музыкой и что этому предшествовало.
— Я окончил музыкальную школу по классу тромбона. С начала шестидесятых играл в разных джазовых оркестрах, на контрабасе, банджо и гитаре. Позднее сделал рок-н-ролльную группу «Лесные братья», которая была очень популярна в шестидесятые годы в Ленинграде и даже заняла на конкурсе 1967 года первое место. В 1968 году я ушел в джаз-оркестр, с которым гастролировал по Советскому Союзу. Затем был оркестр Вайнштейна и ансамбль «Добры молодцы», в котором очень короткое время работал с Ю. Антоновым. Он как раз перешел туда из «Поющих гитар». У нас, кстати, был такой номер — «Старый джаз» в программе. Мы выходили в жилетках, канотье, и представляли меня: «Мишель Жемчужный!». Вот отсюда и пошло это — «Братья Жемчужные». Мне это название не нравится до сих пор.
В семидесятом меня забрали в армию, там я служил в оркестре, а потом снова работал в ресторанах. В 1974 году была сделана запись, которая считается первым альбомом «Братьев Жемчужных».
— Получается, что в этом году вы празднуете тридцатилетний юбилей начала творческой деятельности?
— Это так, но тогда мы не совсем считали это творчеством. Просто решили записать свои любимые песни. Дворовые всякие, которые не исполнялись, но люди их пели в застольях, на вечеринках. Первый альбом не имеет названия, просто «Братья Жемчужные, декабрь 1974 года». В начале семидесятых годов мы, компания джазовых музыкантов, пришли на заработки в ресторан «Парус», что до сих пор стоит на Петроградской стороне. Играли популярные эстрадные шлягеры того времени, но, бывало, для подгулявших посетителей могли спеть и блатные, запрещенные песни. Иногда в ресторан приходил человек, которого звали Сергей Иванович Маклаков — крупный питерский музыкальный коллекционер. Однажды он пригласил нас в гости, в свою коммуналку. В большой комнате на веревке висели два микрофона, а на столе уже стояли коньяк и закуска. Мы взяли гитары и с листа записали на бытовой магнитофон двадцать восемь песен. Пели долго, часа четыре, наверное.
Маклаков выдал нам на всех полторы сотни рублей. Водка тогда стоила пресловутые 3,62, коньяк подороже. Нам хватило (смеется). А материал, который мы в тот день записали, был переиздан не так давно в Петербурге на компакт-диске.
— Откуда вы брали репертуар? У вас была какая-то своя коллекция записей?
— Нет, не было. Репертуар брали с улиц, песни, которые пели во дворах. Каждый нормальный парень знал их немало. А иметь коллекцию тогда было невозможно, ведь и магнитофонов особо не было. У меня, правда, была. «Астра», кажется.
— Расскажите о своей работе с Аркадием Северным.
— В марте 1975 года мы записались с Аркадием Северным первый раз и до его смерти в апреле 1980-го совместно сделали шестнадцать концертов. Никаких особенных историй во время совместной работы с Аркадием я не помню, хотя все о них спрашивают. Мы познакомились, когда ему было 36 лет. Это был сильно пьющий человек, привыкший к постоянным компаниям, где он был центром внимания. Пил он, видимо, от неудовлетворенности своей жизнью, судьбой. Я бы не назвал его творческим человеком в прямом смысле этого слова. Он просто жил по принципу «куда кривая вывезет».
Помню, мы оказались в пивбаре, посидели, он спел несколько песен. Мы ушли, а он остался и жил там месяц, пил и пел там целый месяц. Ведь жить, по большому счету, ему было негде.
Был и еще один интересный человек — поэт Владимир Раменский, ушедший из жизни, к сожалению, вскоре после смерти Аркадия. С Раменским мы написали много песен в тот период, авторских уже, не дворовых. Тот вариант «Поручика Голицына», который пел Северный и впоследствии Гулько, восстановил он. Кто-то знал один куплет, кто-то продолжение, мотив вообще никто не знал.
— Помимо работы с Аркадием Северным, Александром Розенбаумом, вы записали немало магнитоальбомов с другими музыкантами. Как рождались подобные проекты в советское время? К примеру, известны совместные работы «Жемчужных» как музыкантов и некоего Евгения Абдрахманова, или Игоря Эренбурга.