Страница 21 из 87
Она снова хнычет, но расслабляется, доверяя мне свое тело и удовольствие. — Хорошая девочка, — хвалю я, работая пальцами, входя и выходя, пока она снова не начинает стонать. Когда она начинает отталкиваться, я освобождаю их и прижимаю свой член к ее попке. Она замирает, и я глажу ее по спине другой рукой. — Ангел, — воркую я, — почувствуй, как сильно ты меня возбуждаешь, как чертовски дико ты заставляешь меня чувствовать себя. Ты заставляешь меня забыть обо всем остальном, кроме тебя и этого тела, которого я жажду.
Она вздыхает, выгибаясь навстречу моим прикосновениям, и я провожу головкой члена по ее входу, замирая и позволяя ей расслабиться еще больше, прежде чем ввести один дюйм. Это происходит медленно, и я двигаюсь неглубокими, медленными толчками, пока, наконец, не ввожу член до конца. Это пытка в лучшем смысле этого слова – стараться не двигаться, когда все, чего я хочу, это входить в нее до тех пор, пока она не сможет видеть, не то что стоять.
— Хорошая девочка, — удивленно бормочу я, глядя вниз на ее тугую маленькую попку, принимающую меня. — Черт возьми, Ангел, ты бы видела, как сексуально ты сейчас выглядишь, обхватив мой член.
— Боже, Тайлер, двигайся, пожалуйста, — умоляет она.
Усмехаясь, я выхожу и снова вхожу, начиная медленно, но вскоре ускоряясь. Она стонет, встречая каждый толчок, ее задница сжимается вокруг меня так сладко, что я понимаю, что долго не протяну. Но и она тоже. Она уже почти кричит снова, и когда я вбиваюсь в нее по-настоящему, она действительно кричит.
Громко, несомненно, разбудив соседей.
— Вот так, Ангел, — рычу я, трахая ее. — Пусть они услышат, как ты кончаешь для своего папочки, — рычу я, протягивая вниз чистую руку и щелкая по ее клитор, пока она не кончает с криком. Ее задница сжимается вокруг меня так, что я не могу двигаться, запирая меня внутри ее тела, пока она дрожит и извивается.
Это заставляет меня кончить. Мои яйца напрягаются, пока я не могу сдержаться. Я стону, взрываясь, заполняя ее задницу. Изгибаясь над ее спиной, я осыпаю поцелуями ее мягкую, потную кожу. — Черт возьми, Ангел, — простонал я, задыхаясь, мое сердце колотится. — Как это может быть лучше с каждым разом?
Мы остаемся так некоторое время, пока она не вздрагивает, несомненно, от холода. Я отстраняюсь от ее обмякшего тела и поворачиваю ее. Она спотыкается, поэтому я держусь и целую слезы на ее щеке, но она улыбается, поэтому я уверен, что это не грустные слезы.
— Держись, Ангел, — бормочу я, закрывая дверь гаража и запирая ее, а затем беру ее на руки и прижимаю к своей груди. — Я держу тебя. Давай приведем тебя в порядок.
Она кивает и прижимается к моей груди, как маленький котенок. Я чуть не сбиваюсь с шага, глядя на эту крошечную, измотанную женщину в моих руках. Она такая доверчивая, такая чертовски совершенная, что мне становится больно.
Как я могу отпустить ее, если она – все, чего я хотел всю свою жизнь?
Все это не имеет значения, ни возраст, ни ее бывший… мой сын. Это не имеет значения. Я оставлю ее себе.
Лекси – моя.