Выпускник

— Стоунхендж. Ю там.

И тут интуиция закричала, что мне необходимо идти туда, куда сказал этот малец. То самое чувство, что надо ехать на турнир, приобрело новую окраску. Понятия не имею, что там найду, но меня буквально тянет куда-то на запад.

— Это недалеко от Уэст-Эймсбери, — сказала Таэль, которая, как оказалось, неплохо знала карту страны.

Внезапно на меня нахлынуло, а мгновением спустя я ощутил, что Айви тоже что-то почувствовала. Мы остановились и одновременно посмотрели на запад. Чем-то страшным веяло оттуда, какой-то смертельной жутью, чем-то таким, что сама смерть по сравнению с тем, что ожидается, покажется раем. Айвинэль даже передернула плечами, заработав от Таэль вопросительный взгляд.

— Почему подошел к нам? — на английском задала вопрос моя половинка, а телохранительница перевела для меня.

— Профессор сказал, — ответил мальчик. — Сказал, что я должен об этом сообщить странной паре, выигравшей групповой турнир. Я уже второй год наблюдаю.

— А почему он выбрал тебя? — эльфийка улыбнулась, вызвав ответную улыбку и мальчика.

— Он помог моей маме, а меня попросил передать.

— А он откуда знал, что нас заинтересует эта информация?

— Он не говорил.

— Спасибо, — поблагодарила мальчишку Айвинэль и поцеловала в щечку, чем заставила его покраснеть.

Разговаривали они на английском языке, но Таэль мне все переводила, не забывая наблюдать за окружением. После короткого разговора принцесса внимательно посмотрела на меня и перевела взгляд на телохранительницу, которая только тяжело вздохнула.

— Таэль, — решил я раскрыть ей свои ощущения, — ты не представляешь, какой жутью веет оттуда. Мне необходимо там побывать. И обязан я это сделать прямо сейчас.

И мы направились на рынок, чтобы купить лошадей. Да не на абы какой, а находящийся в черте города, где продавали только породистых животных, к которым в Британии относились с большим уважением. Там мы купили трех отличных скакунов, за которых Таэль заплатила, не торгуясь. На что мы отвлеклись, так это купить себе в дорогу какой-нибудь еды. И вот после этого я непрерывно чувствовал на себе чье-то внимание, но из-за большого количества людей выделить одного конкретного не мог. Да и не важно это, сейчас другие приоритеты.

Выехав за пределы города, мы быстрой рысью помчались вперед. А спустя тридцать километров, когда поднялись на вершину холма, Таэль выругалась. Обернувшись, мы увидели, как из леса, находящегося на расстоянии чуть больше километра, выезжает группа численностью двадцать пять человек. Причем все они ехали одвуконь. Никто не сомневался, по чью душу они едут. Подстегнув коней, мы с места сорвались сразу в карьер.

Поначалу мы оторвались, но когда давали отдых лошадям, нас догоняли. Время между паузами на отдых все сокращалось и сокращалось, несмотря на нашу помощь магией. Но ту же каплю жизни нельзя использовать постоянно. Одно дело, когда помогают организму, который отдыхает, восстанавливается или находится в состоянии покоя, и совсем другое, когда он работает на износ. Расстояние между нами сократилось метров до шестисот, даже меньше. Впереди показался мост через какую-то реку.

— Езжайте дальше по своим делам, — крикнула нам Таэль, — а я их здесь задержу.

Городок Уэст-Эймсбери мы просто пролетели, не обращая ни на кого внимания. Нечто подстегивало нас, говоря, что можем опоздать. К чему? Неизвестно, но очень и очень важно. С тракта мы свернули на мощеную неширокую дорогу, а вскоре поскакали по полю. Стоунхендж появился, когда мы поднялись на очередной невысокий холм. В трехстах метрах от нас находились странные камни, как будто ребенок великана играл с ними, строя домики. Перед ними, на расстоянии десяти-пятнадцати метров, находились воины, окружившие это строение кольцом. А рядом с ними стояла фигура в одеянии жреца Бога Супайче. Он оглянулся, посмотрев на нас, и мы почувствовали, как липкие щупальца предстоящего ужаса охватили нас. Он сделал шаг, переступая некую черту, и мне показалось, что ткань мироздания задрожала. Порыв чего-то невидимого ударил в него, сбрасывая капюшон и заставляя его сделать полшага назад. Мы одновременно поняли, что если он совершит задуманное, то это будет конец. Конец людям. Конец свободе. Конец этому миру. Конец всему. Этого нельзя допустить ни в коем случае.

Я видел, как все воины перебегают в сторону, становясь на нашем возможном пути. Магическим зрением заметил многочисленные нити творимых заклинаний, активацию вложенных в оружие чар, приготовления к бою. Спешившись, я начал чертить рисунок заклинания «Водоворот Стихий», произнося вслух вторую часть.

— Айви, держись рядом со мной, — сказал я ей.

Но девушка только улыбнулась и начала создавать его же. Изумление на моем лице вызвало короткий смех девушки.

— Но как?

Да, как только она смогла создавать магическую часть, мы несколько раз проверяли возможность создания этой защиты, но все без толку. Айвинэль тогда еще расстраивалась. А сейчас я видел заклинание, чувствовал его, ощущал, что девушка тоже его чувствует.

— Я беременна.

Да! Верно! Того небольшого смешения крови было недостаточно для родового заклинания, но сейчас — совсем другое дело. Ребенок, в котором сила крови семьи, рода, калвари особенно сильна. И только у меня мелькнула мысль, что здесь опасно, как эльварка, улыбнувшись, произнесла:

— Вместе до конца! Да и разве можно где-то скрыться от того, что грядет?

Права, она полностью права. Жрец снова сделал шаг, и я вновь почувствовал напряжение ткани мира. Значит, и в первый раз не показалось. Его надо остановить, и сделать это можно только в одном случае. Ярость поднялась громадной волной цунами, извержением огромного вулкана, снежной лавиной, сошедшей с многокилометрового горного хребта, а воля лишь подхлестывала ее. Она захлестнула эльфийку, встретив аналогичную волну, шедшую навстречу. И последнее, что я еще помню, как мы рванули к приготовившимся к бою воинам.

Последний участок пути Бранчоху пришлось ехать верхом на лошади, поскольку высокая трава очень сильно тормозила передвижение в дилижансе. А у него с каждым километром все сильней и сильней разгоралось желание побыстрее найти последнюю часть и совершить то, что должен. Подъезжая к камням, он по-прежнему не ощущал артефакт своего господина, и только в двадцати метрах от края его накрыло знакомым чувством. Он спешился.

— Сделайте так, чтобы мне никто не мешал, — приказал он воинам.