Викинг

Народ разошелся. Похоже, разочарованный. Вот кабы я Торсону ногу отрубил, а он бы храбро гонялся за мной на оставшейся конечности, пока не истек кровью из культяпки, вот это было бы шоу. А так… Незрелищно получилось. Так же обидно для болельщиков, как победа техническим нокаутом.

– Берсерка ты тоже убил ножом.

– Другим, – уточнил я.

Ярл дернул краем рта. Какая, на хрен, разница. Нож и есть нож. С него мясо кушают, а потом в зубах ковыряются. Разве это оружие воина?

Разговаривали мы с Хрёреком практически тет-а-тет. Наши стояли на приличной дистанции. Еще дальше – ребятки покойного Торсона. Этим-то что нужно?

А вот недовольство конунга мне понятно. Здесь нет СМИ. Вместо них – слухи. И скальды. Они во многом и определяют общественное мнение. И престиж того или иного вождя. Ты можешь быть сколь угодно великим полководцем, но, если какой-нибудь длинноволосый потребитель незрелого пива споет в твой адрес нехороший стишок – пиши пропало. Не знаю, есть в этом колдовство или нет, но если нахальный стихоплет в авторитете, то твоему собственному авторитету конец. Ты очень скоро станешь полководцем без полка.

Но сделай свою кровавую работенку красиво – и тот же потребитель пива состряпает в твою честь получасовую хвалебную драпу[48]. И люди к тебе потянутся.

Впрочем, скальда можно подкупить. Или припугнуть.

– Ты не очень-то силен, – задумчиво проговорил Хрёрек.

Я склонил голову, признавая очевидный факт. Девять из десяти произвольно взятых викингов сделают меня в армрестлинге, не вспотев.

– Не очень силен… А брюхо у Торсона вспорото, будто его поддел клыком Гуллинбурсти[49].

Ну это тоже понятно. Покойник сам помог сделать себе харакири.

Я подумал немного, и тут мне в голову пришла интересная идея.

Я ухмыльнулся как можно гнуснее и сообщил:

– Еще люди могут сказать, что Хрёрек-ярл испугался и выставил вместо себя урода-чужака.

Лучший способ избежать насмешек над своей нестандартной внешностью – громкая и публичная самокритика. С доброй толикой юмора. А чувства юмора мне не занимать.

Хрёреку – тоже. Однако сейчас он был далек от иронии. Хрёрек нахмурился. Еще бы: его назвали трусом. Я дождался, пока котел прогреется как следует, и сунул в костер новое поленце.

– …урода-чужака. И чужак злым колдовством зачаровал славного Торсона, а затем, как ты верно заметил, зарезал его, как свинью.

Ярл – отец своим хирдманнам, потому у каждого из нас есть право говорить, что думаем… И схлопотать подзатыльник от «папаши» за непочтительный язык.

Если бы он действительно испугался Торсона, я бы огреб по полной. Но я знал, что Хрёрек в принципе не мог струсить. Порода не та.

– Ты смеешь меня дразнить, Ульф Черноголовый? – Синие глаза ярла уже метали молнии. – Какое колдовство? Он гонял тебя, как хорек – петуха. Едва не прикончил…

Истинная правда. Однако «едва не попал» – все-таки означает «промахнулся».

– Почему ты не бился как мужчина? – прорычал конунг.

Хороший вопрос. Как там у Пушкина? «Бездельник, дай себя догнать, дай голову с тебя сорвать…»

– Один из нас уже бился как мужчина, – я мотнул головой в сторону прикрытого плащом тела Фрёлава. – У этого кашалота мощь… кашалота. Я вышел вместо тебя, но ты мог бы сказать – нет. Ты знаешь, как я бьюсь. Признай, тебе было любопытно посмотреть, что у нас получится.

– Так и есть, – признал Хрёрек. – Разбей тебе Тор башку своим молотком, что мне теперь делать? С колдовством или без, но ты вспорол ему брюхо подлым ударом!

– В бою не бывает подлых ударов, – напомнил я конунгу прописную истину. – Есть только удачные и неудачные. Мой был удачным. Потому что я его убил, а не он – меня. Но я все же предлагаю остановиться на колдовстве.

– Людям это не понравится, – повторил конунг, но уже более спокойно.

– Еще как не понравится! – еще шире ухмыльнулся я. – Колдовство – это бесчестно. Многие станут кричать, что не пристало мужчине заниматься женским делом. Но уверяю тебя: все эти крикуны просто боятся, что заколдуют их самих. А тебе, конунг, – сплошная выгода. Колдуном-то назовут меня. Посмотри на меня внимательно: неужели кто-то усомнится, что я колдун?

Еще бы! Мелкий, чернявый, черноглазый… Внешность моя, с точки зрения местных жителей, намекала на всевозможные пороки так же явно, как рожки на голове – на принадлежность к бесовской братии.

– Я буду колдуном, а ты будешь тем, кому колдун служит. Никакого урона чести. Сам-то ты не колдуешь, а славы прибавится.

Хрёрек задумался, а потом нехотя кивнул. Он ведь далеко не дурак. Эти свирепые парни в железных рубахах могут на дух не переносить чужих колдунов, но когда колдун на твоей стороне – это же совсем другое дело.

И мне этакая слава не без пользы. С колдуном мало кто захочет связываться. Еще убьешь ненароком, а ведь всем известно, что мертвый колдун – еще хуже живого.

Так или иначе, но верный хирдманн, то есть я, свое дело сделал. Теперь меня следовало вознаградить.

Хрёрек снова задумался. Будь на моем месте кто-то другой, он просто стащил бы с запястья один из золотых браслетов, и дело с концом. Но ярл уже понял, что я, в отличие от других его головорезов, к золоту отношусь до неприличия равнодушно. То есть своей доли я никогда не упускал, но при виде кучи желтых побрякушек и блестящих питьевых емкостей слюну до пояса не пускал. Повысить меня в звании? Но после сегодняшнего я итак хускарл, а до хольда мне еще расти и расти.

Хрёрек выкрутился. Иного я не ожидал.

– Что ж, Ульф, ты оказал мне услугу. Говори, чего хочешь?

Он сказал это достаточно громко, чтобы услышали и окружающие. Секретный разговор закончен.

Сказать: «Да ничего»? Нельзя. Обидится. Так что я ответил дипломатично и тоже громко:

– Трудный вопрос, мой ярл. Под твоим славным началом я уже добыл все, что хотел. Может быть, кроме славы, потому что славы много не бывает.

Полторы сотни моих корешей, навостривших уши, одобрительно взрыкнули. Схожий звук издали и труподелы покойного Торсона. Зуб даю, эти парни очень скоро выразят желание пополнить наши ряды. Кроме, может, вон того, кудлатого, в византийском нагруднике. Этот зыркает в мою сторону очень недружелюбно. Впрочем, это его проблемы.

– Славы много не бывает. Но о славе я не беспокоюсь, потому что с таким вождем, как ты, славы на всех хватит. Ничего мне не надо, Хрёрек-ярл. Ты и так дал мне все. Я пришел к тебе в драных отрепьях, а теперь у меня имеется все, что нужно воину.