Страница 95 из 108
Второй мой взгляд говорил, что «индус» старый. Именно так – старый. Его руки казались мне хилыми, а шея – тонкой. Я знал, что намного сильнее. Что могу убить его ударом кулака. Но всё равно убить его будет непросто. Потому что этот мой второй взгляд видел, что опасность в другом – не в мышцах, не в наборе костяных ножей, что висели на поясе старика. Угроза была в его бусах. В этой неопрятной коллекции всякой дряни, нанизанной на кожаный ремешок. Мой второй взгляд упирался в бусы и только в них видел препятствие, мешавшее выполнить главное желание: убить старика. Этот взгляд буквально осязал тощее горло «индуса» под заячьей шкуркой. Чувствовал, как течет кровь по яремной вене, и ощущал, как эта жаркая кровь уже наполняет рот…
Белый Волк толкнул меня в бедро. Я улыбнулся ему, моему лучшему и единственному другу. И прыгнул.
«Индус» ждал моего прыжка и встретил меня в готовности. Но обточенная кость не смогла разорвать двойной слой медвежьей шкуры на моем животе. Она застряла. А вот мой нож, хороший нож из черного острого камня, враз распорол и заячью шкурку, и то, что под ней.
«Индус» еще трепыхался, но я не обращал внимания. Он опоздал, старый и неловкий, и никак не мог помешать мне прижаться ртом к ране и глотать, глотать жизнь, утекающую из него, слабого, чтобы я, сильный, стал еще сильнее.
Когда я насытился, глаза «индуса» уже помутнели. Никто из остальных не вмешался. Никто не посмел мне помешать и потом, когда я стащил с отдавшего мне силу старика ожерелье духов, надел на себя и оглядел свою добычу: шестерых мужчин, семнадцать женщин и дюжины три детей. Теперь все они принадлежали мне. Я заглянул в глаза каждому. Все были покорны. Я чувствовал, что они рады моей победе, потому что теперь они принадлежат более сильному, а значит, сами тоже стали сильнее.
И они все, даже мелкие детеныши с карими глазами оленят, верили мне. Верили, что я сумею сделать то, с чем не мог справиться мой предшественник.
Я не позволю им стать едой широколицых. Я уберегу их, ведь я унаследовал от отца моей матери не только светлую кожу, но и многое другое. И пусть мне никогда не сравниться с широколицыми силой, но прятаться, охотиться и убивать я умею не хуже, чем они. А еще у меня есть мой Волк…
– Мы его нашли, – радостно сообщил Вильд.
– Он нашел! – уточнил Ануд.
Не зря Заря говорила, что у брата чутье волчье. Мои варяжата отыскали-таки предсказанную мной брешь во вражеской обороне.
– Всё, как ты и говорил. Тропки в одно место сходятся, а по ним шастают эти. Туда с грузом, обратно – налегке. Близко мы не подходили, чтоб не спугнуть, но оно точно там.
– Молодцы! – похвалил я. – При дележке по лишней доле – вам.
– Да мы не для того, ярл… – смутились оба.
– А я – для того. Вильд, к отцу сходи. Ничего не говори, только что я зову и что разговор будет тайным.
Это у меня с конфиденциальностью строго, а у Трувора не личный шатер, а проходной двор какой-то. Опять-таки не знаю, несколько он проникнется моей идеей. Может и отказать. Заявить, что не позволит снова испортить праздник. И это будет нехорошо. Мы, скорее всего, и сами справимся, но крови точно будет больше, а добычи, той, которая, как я надеялся, поможет вскрыть оборону противника, меньше.
– А ты, Ануд, двигай к Руаду. Его тоже ко мне. И тоже не объясняй ничего. Скажи: важное дело.
К моему удивлению, Трувор появился раньше Ольбардова воеводы.
– Зачем звал? – проворчал он вместо «здрасте».
– Сядь, – предложил я, подсовывая ему свернутый в рулон войлок. – Сейчас Руад подойдет, всё расскажу.
И я рассказал.
– Да уж, Волк! Опять ты нам праздник рушишь! – буркнул Трувор, выслушав мое предложение.
– Эй, князь! Ты это о чем сейчас? – удивился Руад. – Сам же всегда говорил, что Перуну бой краше любых игрищ!
– Говорил, – не стал спорить Трувор. – Но если бы всё сразу…
– Не выйдет, – сказал я.
– Не выйдет, – согласился Трувор. – Но праздник…
Достал.
– Ты со мной или нет?
– Ясно, что с тобой. Чтоб я такое веселье пропустил! – Варяг привычным движением огладил подсиненные к празднику усы. – Сам пойду и еще десяток возьму.
– Только десяток? – уточнил я.
– Остальные пусть пляшут, – ответил Трувор. – Не то эти, в крепости, могут нехорошее подумать. И половчанам – ни слова. Они же тоже Сварогу кланяются, пусть Волоха и повыше ставят. И Рюрику – не надо. С ним тоже сварожичей немало. Могут обидеться.
– А так – не обидятся? – уколол я.
– А и пусть! – ухмыльнулся изборский князь. – На ободранного кабана шкуру обратно не натянешь.