Страница 88 из 108
Глава 45, в которой Ульф получает действительно уникальные дары
– А вот эти подарки – только для тебя! – сказал Медвежонок спустя полтора часа и ведерка пиво на двоих.
Ну не совсем на двоих, поскольку к нам чуть позже присоединились Вихорёк, Гуннар, Стюрмир, Тьёдар, Скиди, Хавур, Бури, отец Бернар и Заря. В общем, вся старая гвардия. Но ведь и ведро было не единственным.
– Это только тебе, брат! На вот.
На стол легли три серебряные коробочки. Каждая размером с пудреницу примерно.
– Открой.
Изрядно заинтригованный, я так и сделал.
В каждой лежала прядь волос. Совсем светлая, потемнее и рыжая.
Я поднял на Медвежонка вопросительный взгляд.
Его маленькие глазки, упрятанные под мощными надбровными дугами, хитренько поблескивали.
– И что это?
– Как что? Это твое, маленький братец.
Доволен аж до…
– Поясни!
– Вот это, – толстый палец Медвежонка указал на светлый локон, – твой приемный сынок Хельгу. От моей матушки подарок. Вот это, – палец сместился к локону потемнее, – от сестрицы моей. Радуйся, братишка! – Медвежонок привстал и от души долбанул меня кулачищем в грудину. Не будь на мне кольчуги, мог бы и сломать что-нибудь. – Первенец у тебя родился! Пляши и пой!
– Первенец? – Я был малость ошарашен. Потом сообразил, что Хельгу не в счет. Он же официально – сын неведомого бога. Вернее, официально-то он как раз мой, но, согласно народной версии, я его лишь усыновил по доброте душевной.
– Ну ты и отупел от радости! – заржал Медвежонок. – Гудрун родила тебе сына! Здоровенный парень! И чернявым будет, как ты. Так что с тебя пир и много-много пива!
– Будет тебе и пир и пиво, – пообещал я. Интересно, много-много – это как? А сейчас что было – мало-мало?
И тут наконец-то сногсшибательная новость дошла до моего заторможенного сознания. ГУДРУН РОДИЛА МНЕ СЫНА!
И сразу же тревожная мысль:
– А сама она как?
– Здоровехонька! У меня, брат, родня крепкая! Да и о матушке моей не забывай. Она мальца сама принимала! Злые духи к твоей жене и на сто шагов небось подступить боялись. Радуйся, брат, какая у тебя родня!
– Я радуюсь, – отозвался я с облегчением. – И горжусь. Всеми вами горжусь, здоровенный ты медведь!
– Я – Медвежонок! – в очередной раз внес поправку братец, сгреб меня в охапку и с удовольствием потрещал моими нежными ребрами.
– Слушай, – сказал я, когда братец наконец-то позволил мне подышать, – а в третьей – чей волос?
– Это Бетти, – пояснил Медвежонок. – Я, знаешь, не хотел брать. Сестрица настояла.
– И кто? Тоже мальчик?
– Нет, девчонка, – с сожалением произнес брат. – Мать говорит, здоровенькая, но не знаю, примешь ли ты ее?
– Конечно, приму! – воскликнул я. – Что ж мы, нищета какая-то, чтоб своих детей не принимать! Небось прокормим! – Я засмеялся. Вот настоящая шутка в духе северян.
– Да Бетти ее и сама прокормит, – заверил меня Медвежонок. – Гудрун ей четыре марки серебром подарила из твоей доли добычи, которую я привез. А твоя наложница на эти деньги наторговала пятерых тир, тоже англичанок, и теперь они не полотно ткут, а кружева. Да не простые, а с обережными рунами. Да еще с наговором от матушки. Она же им руны и показала, а уж Бетти их плести сама наловчилась и рабынь своих научила. Теперь за этими кружевами к матушке – целая очередь. Нет, брат, ты, верно, с Удачей в постельке покувыркался. Ублажил ее как следует, и теперь она за тобой хвостом ходит. Это ж надо: рабыня, тихоня, замухрышка, сначала хускарла в броне простым топором зарубила, а потом такую штуку придумала, что жены сёлундские в очередь стоят, чтоб серебро ей отдать.
М-да. Мне самому удивительно. Но я рад. Так рад, что прям сердце заходится от желания оказаться дома.
Заря взяла очку с прядью нашего с Гудрун сына, понюхала:
– Ребеночком пахнет, – проговорила она с застенчивой, почти детской улыбкой.
Я тоже улыбнулся ей ласково: всё у нас будет хорошо, Зарёнка. Не сомневайся.
– Пиво! – провозгласил братец, постучав в пустой кувшин. – И много! Ты обещал! А потом ты снова расскажешь, как вы с Трувором помирились. И хочу услышать, как вы знатно погуляли на свадьбе.
– Так ты не в обиде, что я тебя не дождался? – уточнил я.
– А чего мне обижаться? – пожал плечами брат. – То была их свадьба! А будет еще наша! Когда мы вместе вернемся домой. Еще и Ивара пригласим. Он о тебе спрашивал.
– Только обо мне? – насторожился я.
Свартхёвди угадал причину моего беспокойства:
– Не тревожься. О Хрёреке они ничего не знают. И никто из наших не проболтался. Просто Ивар тебя помнит, брат.
– Я тоже не забуду, что он для меня сделал, – произнес я очень серьезно. – Он собирается в большой вик?
– Не этим летом. Думаю, через год. Ты сам с ним поговоришь. Теперь-то уж точно у тебя есть повод побывать дома.
Ага. Повод. Как будто мне нужен был повод, сукин ты сын. Можно подумать, я остался исключительно потому, что мне не хватило
Меня вдруг скрутило, словно от физической боли. Так нестерпимо захотелось увидеть Гудрун. Ощутить ладонями ее тепло, уткнуться лицом в ее волосы, вдохнуть глубоко…
Я закрыл глаза. Сжал кулаки. Она звала меня, моя самая прекрасная на свете! Почему она – там, а я – здесь? Зачем? Деньги? Добыча? Да я мешок серебра готов отдать, только бы услышать ее голос!
Я сжал кулаки еще сильнее. Что будет, если я сейчас встану, хлопну Медвежонка по плечу и скажу:
– Теперь моя очередь, брат!
И уже через час «Северный Змей» понесет меня домой.
Это было тяжко. Как будто две разные личности внутри меня стали друг напротив друга: я, тот, что пришел из будущего, и я, выросший здесь за эти суровые годы. У каждой личности – свои жизненные приоритеты. И каждая была уверена в своей правоте. Иногда верх брала первая. В основном когда речь шла о моральных ценностях. Например: нельзя убивать детей. Но в глобальных решениях обычно доминировала вторая. И я понимал почему. Я хотел встроиться в этот мир. Стать в нем своим. Хотел, чтобы люди, которые мне дороги, считали меня своим. И не просто своим – лучшим. Героем.
Первой личности, к примеру, было наплевать на Замковый остров. Ну, взяли по приколу шведскую крепость. Неплохое приключение вышло. Но теперь-то на фиг она мне сдалась? Сплошные хлопоты.