Розмари

— Нет, — Коулман бросил на меня сердитый взгляд. — Перестань руководствоваться исключительно чувствами и включи, наконец, голову! Ты хочешь до чертей напугать Калэба? Хочешь, чтобы он позвонил Лерою? Хочешь, чтобы он узнал, что ты не в борделе? Мне кажется, ты немного забыла, в какой ситуации мы все находимся. За Лероем охотятся опасные люди. Им нужен он и они пойдут на всё, чтобы выманить его. Под прицелом находишься и ты, и Калэб. Если тебе кажется, что ты видела в своей жизни всё, то я спешу тебя огорчить. Ты даже представить себе не можешь, на что способны эти люди. Они разберут тебя по кусочку, ровно, как и всех нас.

— И что ты предлагаешь делать? — недовольно спросила я. — Почему бы нам не забрать Калэба сюда, раз здесь безопасней всего, м? Почему я здесь, а он там?

— Прости, но влезть в голову Лероя я тоже не могу. Его брат там, где, по мнению Лероя, для него лучше всего. А ты здесь, потому что я тебя забрал, помнишь? Я это сделал не из одолжения Лерою, мне просто стало жаль тебя. Мне не было известно, что во всей этой ситуации ты тоже представляешь какую-то ценность для врагов Лероя.

У меня просто взрывалась голова от всего этого. Зачем я нужна каким-то врагам Дьявола, если ему-то самому я без надобности? Он просто избавился от меня, чтобы я не мешала и только. Но, похоже, те вооруженные люди не подозревали, что я не тот человек, через которого можно подобраться к Грейсону.

— Я сейчас позвоню Хэтти и узнаю, как у них дела, — Алестер снял пиджак, бросил его в кресло и позвонил с домашнего телефона. — Доброй ночи, — вежливо поздоровался Коулман. — Простите за беспокойство. Как вы? А Калэб? Отлично. Нет, просто хотел убедиться, что у вас всё в порядке. Хорошо. Передавайте ему привет, — Алестер повесил трубку. — Всё в норме.

Мне стало немного спокойней на душе. Я устало потерла лицо руками и села на диван.

— Что теперь делать? — я беспомощно посмотрела на Коулмана.

— Не знаю. Зейн прав, если они не побоялись к нему в клуб заявиться, то твои дела и вправду плохи. Я могу тебе купить билет, и ты улетишь из страны куда-нибудь на острова. Я могу договориться насчет документов и прочих формальностей, тебе их привезут уже туда. У меня есть несколько домов, можешь некоторое время пожить в любом из них.

— Нет, я никуда не уеду, — решительно заявила я.

— Почему? — Алестер выглядел ошарашенным.

— Просто не уеду и точка. Ты можешь меня выгнать, я пойму тебя, ведь из-за меня и так слишком много проблем. Но бросить Калэба, бросить Амис… Я не могу… Калэб сейчас совсем один… В смысле есть, конечно, охрана и Хэтти, но он одинок. Я и так уже однажды ему солгала, снова ему навредить не хочу и не буду этого делать.

— Роза, ты понимаешь, что твоя жизнь в опасности? Похоже, что нет.

— А когда она не была в опасности? — я поднялась на ноги и начала расхаживать по гостиной. — Я ведь даже в бордель попала из-за того, что моих родителей убили и пытались убить меня. Смерть давно перестала меня пугать.

— Тогда что именно тебя пугает?

— То, что в нужный момент я не окажусь рядом с людьми, которые будут больше всего нуждаться во мне. Я и так делаю всё, чтобы не сорваться и не поехать к Калэбу. Мне будет всё равно, если после этого Лерой пристрелит меня.

— Роза, — Коулман как-то обреченно произнес мое имя и тяжело вздохнул. — Хорошо, — после короткой паузы добавил он. — Мне скоро нужно уехать в командировку. Хотел бы ее отменить, но я и так отказался от нескольких, больше мне поблажек не дадут.

— Дурацкая работа, — недовольно пробормотал Френсис, явно имея личные обиды на загруженный график бойфренда.

— Дурацкая, — согласился Алестер. — Но именно она обеспечивает сейчас нам всем безопасность. Я оставлю с вами водителя и одну служебную машину. Не думаю, что сюда кто-нибудь сунется. Из дома что бы ни ногой, понятно? Вне дома и машины вы автоматически станете уязвимыми. Любые расходы запишите мне на счет. Я постараюсь как можно быстрей справиться с работой, а там уже будем смотреть по обстоятельствам, — Коулман говорил твердо и уверенно. — Всё понятно? — он вопросительно посмотрел на меня.

— Да, — тихо ответила я и кивнула.

10

После такого «отличного» похода в клуб, поспать мне, конечно же, не удалось. Я лежала в своей кровати, тупо уставившись в потолок. Разные мысли сменяли друг друга, но ни о чем конкретном я не думала. Усталость была просто невероятная, но не физическая, а скорей душевная. Всё ведь только начало налаживаться и снова очередные проблемы.

Взяв сигарету, я бесшумно вышла на террасу и закурила. Стало немного легче от порции никотина в легких. Серебрился рассвет, убаюкивая, шумел океан и дул прохладный ветер, срывая пепел с медленно тлеющего кончика моей сигареты. Хотела бросить курить, но боюсь, что в ближайшее время такой возможности у меня не будет. Но лучше пусть так, чем вообще опустить руки и впасть в глупую панику.

Слившись на какое-то время с дыханием природы, я вдруг вспомнила о домашнем задании своего психоаналитика, которое никак не могла выполнить. Быстро выбросив окурок, я вернулась в комнату, чтобы взять бумагу, карандаши и краски. Алестер иногда занимался рисованием, у него даже имелась небольшая студия в подвале. Но так как в последнее время Коулман был весь в работе, уделить внимание своему хобби он не мог. Когда я рассказала про задание доктора Соммера, Алестер охотно поделился со мной новой пачкой красок, кисточек и карандашей.

Перетянув все эти сокровища на террасу, я плотней закуталась в одеяло и уселась с ногами в плетенное кресло. К этому времени небо уже прояснилось, а на горизонте робко появилось солнце. Я посмотрела на пустой лист бумаги и попыталась откопать в себе те ощущения, которые старалась блокировать при мыслях о Дьяволе. Прислушиваясь к ним, я взяла кисточку, окунула ее в воду, а затем погрузила в черную краску. Моя картина была абстрактной, просто смесь цветов, что отдаленно напоминали силуэт быка. Мои чувства к Дьяволу имели ровно три цвета: черный, красный и совсем чуть-чуть белый. Черный был для меня воплощением жестокости и некоторой замкнутости Грейсона, красный — отражением его порочной сексуальной натуры, а белый… Белый был той маленькой составляющей светлой стороны его души. В конце концов, Дьявол заботился о своем брате, и это показывало его как человека, который еще не до конца потерян. Нечеткий силуэт быка вырисовался сам собой, это произошло не намерено. Наверное, подсознание само выхватило такой отрывок из моей памяти. Татуировка в виде быка на груди Грейсона даже в мыслях немного устрашала меня и отпечаталась уже где-то на подкорке.

Аккуратно отложив в сторону свою первую картину, давая ей возможность подсохнуть, я немедленно взялась за вторую часть домашнего задания. Алестер… Это имя, несмотря на сегодняшний достаточно резкий разговор, всё равно ассоциировалось у меня с чем-то светлым и золотистым. Я просто нарисовала на листе разноцветные кружочки, избегая только черного цвета. Коулман человек разносторонний: строгий начальник, любящий хозяин, нежный влюбленный. Он мог быть разным и в то же время, будто бы совсем не менялся. Не прочь покурить и тут же усердно заняться спортом. От цифр Алестер мог перейти к живописи. Подобная многогранность мне нравилась.

Если бы меня в очередной раз заперли в темном чулане, то тьмой стопроцентно стал Дьявол, а светом — Алестер или, к примеру, Калэб. Но странно было именно то, что ни свет, ни тьма друг без друга существовать не могли.

Все эти философские размышления и домашнее задание помогли мне отвлечься от плохих мыслей и я, наконец-то смогла поспать. Мне ничего не снилось и, пожалуй, это было лучше, чем, если бы в очередной раз нагрянул какой-нибудь жуткий кошмар. Так уж сложилось, что его и в жизни с лихвой хватало.

Когда я проснулась, был уже полдень. Голова немного трещала, но в целом я чувствовала себя отдохнувшей. Убедившись, что мои рисунки высохли, я их спрятала в прикроватную тумбочку и спустилась в гостиную. Играла ритмичная музыка, под которую Френсис разминался. Он был настолько сосредоточен на своем деле, что не сразу заметил мое присутствие. Я не решилась ему мешать и просто наблюдала за тем, как изящно двигался этот парень. На нем были лишь тренировочные шорты и пуанты. Гибкое мускулистое тело, на мой взгляд, выглядело эстетически красивым и естественным. Френсис был изящен в каждом своем движении, особенно, когда демонстрировал свою безупречную растяжку. Теперь и неудивительно, что Алестер не смог перед ним устоять.