Розмари

— Спасуешь? — глаза Коулмана насмешливо заблестели.

— Кто? Я? Не дождешься! — еще раз поправив шапку, я принялась к выполнению упражнения.

С моей стороны было крайне глупо бросить все силы вначале своего занятия. Не успев окончить первый круг, я уже сдулась, а в боку внезапно начало сильно болеть. Алестер пробежал мимо меня, усмехаясь. Надо же, у него даже дыхание не сбилось! Меня это разозлило настолько сильно, что я чуть не расплакалась. Веских причин для такого выплеска эмоции не было, я это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Пересилив себя, я всё-таки пробежала еще один чертов круг. Он дался мне с огромным трудом, ноги дрожали, горло болело от огромного количества холодного воздуха, который я вдыхала через рот во время движения. Это была крайне тупая мысль пускаться в спорт, когда тело абсолютно оказалось не подготовленно к нему.

— Как себя чувствуешь? — спросил меня Алестер, пока я пыталась отдышаться, согнувшись пополам.

— Если честно, то хреново.

— Ты слишком переусердствовала. Идем в дом, перекусим и отдохнем.

Приняв тот факт, что со спортом у меня как-то не сложились отношения, я решила еще раз попробовать обуздать мастерство готовки. К несчастью, и здесь меня ожидала неудача. Я заводилась с полуоборота, психовала и грязно ругалась. Такая агрессия с моей стороны неприятно удивила Коулмана. Это было невыносимо, я словно бы находилась на пороховой бочке, держа в руках зажженную спичку. Любая маленькая неувязка заставляла меня поднести огонь к фитилю и тут же всё взорвать к чёртовой матери. Такая запредельность негативных эмоций могла довести до самых неутешительных последствий.

— Всё хорошо, — успокаивающим тоном проговорил Алестер, убирав со стола ошметки огурца, который я чуть не превратила в фарш.

— Нет, не хорошо, — тяжело вздохнув, пробормотала я и уселась за стол. — Посмотри на меня, я превращаюсь в психичку. Бешеную суку.

— Не говори так о себе, — строго заявил Коулман. — Ты пережила огромный стресс и бесследно пройти он никак не мог. Тебе нужно найти какое-то занятие, но оно не должно быть для тебя лишь громоотводом, понимаешь? — Алестер закинул на плечо кухонное полотенце и присел рядом со мной. — Просто сядь как-нибудь и подумай о том, чего бы ты по-настоящему хотела. Что тревожит тебя? Только за исключением нашего общего… друга. Как только ты это поймешь, расскажи мне, и я уже постараюсь тебе помочь, ладно? Возможно, ты не сразу поймешь, чего хочешь. Постарайся в такие моменты не нервничать, это только будет тебе мешать.

— Хорошо, я попробую.

В последующие несколько дней я усердно пыталась следовать совету Коулмана. Он оказался прав — я не сразу смогла для себя определить ту цель, которая подпитывала бы меня силой и жаждой идти исключительно вперед. Я копалась в собственных мыслях, перебирала их, расставляла по своим местам, анализировала. Это был трудный процесс, который требовал некоторой сосредоточенности. Я могла подолгу стоять на балконе, любоваться океаном и размышлять. Порой мне становилось не по себе оттого, что я никак не могла докопаться до цели, ведь у всех людей есть цель всей жизни. Прежде мое внимание было сосредоточено исключительно на том, чтобы выжить. Сейчас же страх смерти практически рассеялся, тогда к чему же мне теперь стоило стремиться?

Как-то ночью, когда я в очередной раз лежала без сна, в мыслях неожиданно вспыхнул образ Амис. Сколько всего ей тоже пришлось пережить! А сколько проблем мы пережили вместе! С первого дня моего пребывания в борделе она начала мне помогать, несмотря на запрет отношения персонала с «товаром». Амис никогда не позволяла себе раскисать, она всегда стойко переносила любые тяготы жизни. Всегда сильная, уверенная. Для меня она стала старшей сестрой, практически матерью, несмотря на то что разница в возрасте у нас была не такая уж и большая. Иногда мы себе позволяли мечтать о том, что когда-нибудь выберемся из борделя и уедем далеко-далеко, туда, где ничто не станет напоминать о прошлой жизни. Несмотря на свое завидное положение в борделе Амис, как и все мы, была и остается подневольной рабыней.

На самом деле я не так-то много знала об ее прошлом. Времени для задушевных бесед у нас никогда почти не было. Этот факт почему-то ужаснул меня. Амис никогда не плакалась мне в жилетку, не вспоминала о своей прошлой жизни. Она сильна духом, намного сильней многих других людей. Жаль, что жизнь так жестоко распорядилась ею. И тут я, кажется, наконец-то нашла то, что искала почти что всю прошлую неделю.

Вскочив с кровати, я сломя голову помчалась в кабинет к Алестеру. Несмотря на позднее время, я знала, что он всё еще работал. Так как Коулман решил отказаться от нескольких командировок, чтобы меня не оставлять одну, он сутками на пролет пропадал в своем кабинете. Я чувствовала укол вины за то, что Алестер менял из-за меня свой привычный образ жизни, но он никого ни в чем не винил.

Ворвавшись к нему, я отдышалась и убрала со лба пряди уже немного отросших волос.

— Что-то случилось? — Коулман снял очки для чтения и обеспокоенно посмотрел на меня.

— Да… То есть, нет, — я была настолько возбуждена из-за чего слова в моей голове никак не хотели выстраиваться в одну четкую мысль. — Я нашла… Нашла то, что искала.

— И каков будет ответ?

— Я хочу выкупить Амис. Хочу заработать денег своими силами и выкупить Амис из борделя. Навсегда.

6

Алестер явно не ожидал, что именно такую задачу я поставлю перед собой. Она была трудной, крайне трудной, но я это прекрасно понимала и принимала ее. Раз уж так случилось, что жизнь собственного ребенка мне не удалось уберечь, то я сделаю всё, чтобы подарить нормальную жизнь Амис. Возможно, тогда-то я и искуплю ту вину, которая отравляла мне кровь и мучила долгими бессонными ночами.

— Что же, — начал Коулман, потерев свою переносицу. — Это похвально. Но для достижения такой цели нужна огромная подготовка.

— Я знаю, — мой голос прозвучал твердо и уверено.

Мне нравилось то, что понемногу я начинала становиться собой. Воинственный дух вновь пробуждался от долгого и болезненного сна.

— Тебе нужны документы, работа, — меж тем продолжил Алестер. — Я тебе со всем этим, конечно, помогу.

— Правда? — я не поверила своим ушам. По правде говоря, я еще смутно понимала, как и где буду работать, но Коулман одной своей фразой тут же рассеял всю неопределенность и неоднозначность ситуации.

— Но у меня будет только одно условие.

Я немного насторожилась, но постаралась отогнать от себя это чувство. За то время, что я провела в доме Алестера, он ни разу не позволил усомниться в нем. Я всё еще не могла понять, за какие такие заслуги он решился мне помочь. Ведь до всего этого ужаса мы разговаривали всего лишь несколько раз. Я часто задавала вопрос Коулману, почему он взял меня под свое крыло. Он всегда мрачнел и просто отвечал, что хочет помочь. Но я всё равно была убеждена, что в его милосердии крылось нечто значительно серьезней, чем просто обычная тяга помогать нуждающимся.

— Какое? — облизнув пересохшие губы, спросила я.

— Роза, думаю, ты и сама прекрасно знаешь, что после всего произошедшего твое душевное состоянии немного… Пошатнулось.

— Знаю, — мне стало неловко. Представляю, как я выглядела со стороны, поехавшая истеричка, которая то смеется без причины, то ревет. Такое поведение меня тоже напрягало и пугало.

— Я всё же хочу настоять на сеансах у психоаналитика. Он поможет тебе разобраться в себе, поможет прийти ко внутренней гармонии. Раз в неделю я буду приглашать доктора Соммера к нам. Пока я займусь подготовкой твоих документов, ты позанимаешься с психоаналитиком. Позже я тебя введу в курс дела. Если ты хочешь работать, зарабатывать деньги, то должна понимать, что твое душевное состояние просто не имеет права быть опасно нестабильным.

— Хорошо, — идея с психоаналитиком мне совсем не нравилась, но если он мог мне помочь освободить Амис, то я была готова пойти наперекор внутреннему протестующему голосу.