Страница 8 из 72
— Познакомься, Зебрина. Это партнёр твоего отца, Безумный Макс. Макс... — хозяйка с улыбкой взглянула на меня. — Это Зебрина. Наша дочь.
Голос дамы звучал точь-в-точь, как у гордой наседки, которая только что снесла новое яйцо. То есть, заботливо и немножко обеспокоено: будет ли яичко хорошо себя вести, и не опозорит ли родителей?
Я опешил. Нет, ТАКОГО я точно не ожидал.
Зебрина Коломбо!.. Та самая Зебрина Коломбо, которая берёт всё, что захочет, и от которой мне лучше всего бежать на другой континент.
Да она же — обыкновенный подросток!
И судя по ярко-желтому ирокезу на голове, множеству татуировок и кольце в носу — подросток бунтующий.
— Хай, чувак.
Меня стукнули по плечу довольно твёрдым кулачком, к тому же, унизанном крупными перстнями — ну знаете: черепа, металлические когти и всё такое. По опыту: в драке такие перстеньки не хуже кастета.
— Ну хай, коль не шутишь, — признаться, я уже порядком подзабыл весь этот подростковый слэнг. К тому же, он стремительно менялся от сезона к сезону, в зависимости от моды, текущих кумиров и субкультурных течений.
Наморщив лоб в небывалом умственном усилии, я смог выдать:
— Как чё?..
За что получил широкую белозубую улыбку и ещё один чувствительный тычок в плечо.
— Ауф, ма, вайб — норм.
Донья Карлотта заметно расслабилась.
— Я рада, что вы подружились, — прощебетала она так, словно только что узнала: любимый дядюшка, который находился при смерти последние десять лет, наконец-то поправился!
Ну, до дружбы нам ещё далеко, — смело ответил я хозяйке дома про себя.
— Чё мутишь? — сделала следующий заход Зебрина.
Одета она была в короткие шорты из обрезанных джинсов и спортивную майку-боксер с принтом электрической гитары и надписью "Добро пожаловать в Ад".
Такой наряд я мог легко представить на Ариэль — и она смотрелась бы в нём очень сексуально.
Чего нельзя было сказать о Зебрине: как любой подросток женского пола определённого возраста, она выглядела, как сорванец — ноль сексуальности, двести процентов драных коленок, обломанных ногтей и того особенного прищура, с которым мальчишки выбирают: чьё бы окно разбить сегодня?
— Э... Я владелец стриптиз-клуба "Чистилище", а ещё — совладелец казино "Вертел Желаний", — я постарался, чтобы всё это звучало достаточно скромно, без хвастовства. Не люблю выставляться.
— Флексишь, — Зебрина пренебрежительно махнула тощей загорелой ручкой. — Давай пруф, тогда поверю.
Честно говоря, я ничего не понял. Посмотрел на донью Карлотту — та взирала на нашу беседу с благосклонностью короля, которому предстоит подписать смертный приговор преступнику, список пригрешений которого как раз зачитывает палач.
— Дорогая, может, покажешь нашему гостю замок? — пропела хозяйка дома, подпихивая любимое чадо поближе ко мне.
Чадо закатило глаза, издало душераздирающий вздох, и сказало так, чтобы показать: лично она делает мне ОГРОМНОЕ одолжение:
— Го, чел. Расшарю тебе доступ.
— Э...
Честно говоря, как-то не улыбалось мне оставаться с подростком наедине. Я что хочу сказать: дети непредсказуемы. Кто знает, что она выкинет в следующий момент? Заставит меня играть в салочки? Подставит подножку?..
— Идите, детки, погуляйте, — проворковала донья Карлотта. — А мне нужно проследить за обедом.
За обедом?
В этот момент я почувствовал, что мои уши встали торчком — совсем, как у недоброй памяти Эроса Аполлона.
А впрочем... Скорее всего, это просто фигура речи. Наверное, подадут какие-нибудь особенные таблетки на громадных золотых блюдах, а на закуску, как всегда, море выпивки.
Ладно, с этим я смогу справиться. То ли воздух в Сан-Инферно такой, то ли ещё что, но поглощать спиртное я мог просто в неприличных количествах. И совершенно без ущерба для организма... "Чтоб у нас всё было и ничего за это не было" — помните?
Вот, как-то так.
— Ладно, двинули в солярий, — меня вновь толкнули острым кулачком, и я пошел. — Почилим...
— Я — не фанат.
— Поздняк метаться. Мы уже идём.
Двери из драгоценного дерева закрылись сами собой, оставив донью Карлотту в столовой, а меня — наедине с её милой дочкой-подростком.
Я про себя усмехнулся. Нет, я всё понимаю: розыгрыши — святое дело. И убедить меня в том, что Зебрина — это все семь казней египетских в одном флаконе, наверное, было даже забавно. Но... Как они успели договориться?
Я что хочу сказать: ладно, Лолита с Розарио. Ну, пускай ещё девочки. Но как они уговорили Луку Брази? И главное, когда успели?..
— Это спортивный зал, здесь папаня колотит грушу и должников, — равнодушно махнула рукой Зебрина на ещё одну дверь, не из дерева Гофер, но тоже умопомрачительной красоты. На обеих створках было вырезано по половинке большого цветущего дерева — кажется, апельсинового. — Это — продолжила она лекцию, — мамин будуар. Здесь она вышивает гобелены и штопает папины носки.
— Носки, — я представил себе донью Карлотту, в шуршащем вечернем платье со шлейфом, и... с деревянным грибком в руке, на который натянута прохудившаяся пятка.
— Ну да, носки, — кивнула девчонка. — Прослойка между ногами и ботинками. Помогают избежать мозолей. Мама говорит, что на папе они БУКВАЛЬНО горят.
Что характерно: по мере удаления от родительского ока, словарный запас Зебрины стремительно увеличивался.
— Ясно... — я поглядел по сторонам. Коридор не изменился — словно мы вот уже полчаса шли по кругу. Те же гобелены, те же громадные рыцари в простенках и гигантские канделябры на стенах. — Ну а ты? Чем занимаешься? Что тебе интересно?
— А зачем тебе? — девчонка вдруг подозрительно застыла на месте.
— Ну знаешь... — я даже растерялся. — Так обычно поступают при знакомстве. Представляются, рассказывают о себе... Стараются найти что-то общее, какие-то точки соприкосновения.
Зебрина рассмеялась. Мальчишеское лицо с слишком острыми скулами сделалось симпатичным и лукавым, на коже яркими пятнышками выступили веснушки.
— А, так ты знаешь о женитьбе, — она весело махнула рукой. — Расслабься, чел.
— В смысле?..
Признаться, как раз о женитьбе я и не думал. Я что хочу сказать: ну кому придёт в голову выдавать замуж подростка? Или жениться, если уж на то пошло, на пятнадцатилетней девочке...
С тех пор, как я увидел Зебрину, так сказать, во плоти, об угрозе папы Коломбо устроить свадьбу, я забыл начисто. Она же ребенок!
Лет пять, а ещё лучше десять — это НОРМАЛЬНЫЙ срок для того, чтобы дочка подросла, повзрослела... А там — или я умру, или шах умрёт, или... ишак научится говорить.