Страница 18 из 72
— Твоя правда, — я попытался успокоиться. — Я сам виноват, что пошел за тобой. И сам прыгнул в люк... Но когда я оказался здесь, ничего не зная, ты могла бы мне помочь! Да просто сказать пару ободряющих слов, этого обычно достаточно.
— В Сан-Инферно каждый сам за себя, — запальчиво крикнула некрасивая девочка Лена.
— Да, то же самое говорил и Боббо. Который пострадал из-за твоих прихотей. И он-то подошел! И не стал скрывать, что тоже с Земли, и знаешь что? Мы могли бы стать друзьями.
— Мы тоже могли бы стать друзьями, Максик, — и вот она вновь красавица! Да ещё какая... Лучше прежнего. И вновь обнимает меня за шею, и прижимается своей грудью к моей... — Ты прав, я вела себя очень плохо. Я была плохой девочкой. Ты меня отшлёпаешь?
— Лена-Лена-Лена... — я вновь попытался снять её руки со своей шеи. Не слишком охотно, честно признаюсь.
— Меня зовут Анжела!
— А меня — Макс. Для друзей — Безумный Макс.
— Отлично, — она сделала глубокий вдох, и моё сердце забилось в унисон с её... Так и до взрыва грудной клетки недалеко. — Значит, мы можем договориться. Ты дашь мне то, что хочу я, а я сделаю так, что ты ни о ком больше не будешь мечтать.
И она вновь потянулась своими губами к моим.
А меня вдруг продрало холодом. Словно ко мне тянется паук, чтобы укусить... Наверное, дело было в её глазах: в них не осталось ничего — даже похоти. Один холодный и трезвый расчёт.
Вывернувшись из на редкость цепких объятий, я встал так, чтобы между нами оказалась громоздкая вешалка.
— Нет, так не пойдёт, — заявил я со всей твёрдостью, которую смог в себе отыскать.
В конце концов, я устал. Меня сегодня пытались убить. Потом — женить, а потом снова убить. Такой образ жизни как-то не располагает к доверию жадным расчётливым девицам.
И если бы мне пришлось выбирать, в подобной ситуации я бы отдал предпочтение Зебрине. Она хотя бы была честна в своей детской капризной непосредственности...
— Но Максик... — Анжела капризно надула губки. — Разве я тебе не нравлюсь?
— Дорогая, — произнёс я своим самым ласковым голосом, который обычно приберегаю для бешеных собак и гопников. — Если бы ты мне не нравилась, я бы с чистой совестью сдал тебя эцилопам, повесив на тебя кражу артефакта Карбункула и незаконный выигрыш в казино.
— Но это всё сделал Боббо, а не я!
— Думаю, что ты, — уверенно сказал я. — Сам он на такое не способен. Видишь ли... Комики — люди безобидные. Да, они как правило циничны, обижены на весь мир... Но жалить предпочитают словом, а не действием. Так что, я вполне могу предположить, что узнав о его уникальном таланте быстрого перемещения, ты и придумала весь этот план.
— Да не было у него никакого таланта, — грубо фыркнула Анжела. — Пришлось здорово попотеть, пока я не смогла достать ему Ускоритель Хромма...
Она осеклась, поняв, какую ошибку только что совершила. Как это называют психологи? Оговорка по Фрейду.
— Когда мы поймали Боббо с поличным, ты была там, — тихо сказал я. — И прекрасно знала, что ему грозят серьёзные неприятности. И ничего не сделала.
— Закон Сан-Инферно — "не попадись".
А ведь она серьёзно думает, что это всё оправдывает!
— Расскажи это Боббо, — тихо сказал я. — Ах да, ты ведь не сможешь. Его закаменили на двести лет.
— Ладно, я всё поняла, — отрывисто бросила Анжела. — Не хочешь — не надо. Хотя, если бы ты согласился... — она соблазнительно повела голым плечиком, а я сжал переносицу кончиками пальцев. — Ладно, ладно, — рассмеялась Анжела. — Больше не буду. Отзови своих сучек и я пойду к себе в пентхаус. Скажи, чтобы мне прислали шампанского и наполнили ванну. Что-то эти разговоры меня утомили.
— Э... что? — я не верил своим ушам. Вот это да! Я бы никогда так не смог.
— Пентхаус, — пояснила Анжела таким тоном, словно я был дебилом. — Я там живу, если ты помнишь. Вечером у меня выступление, но больше, чем на одну песню, не рассчитывай. Я сегодня не в голосе.
От возмущения я проглотил язык. И одновременно испытал чистое, неподдельное восхищение. Наглость — второе счастье, так у нас говорят? Так вот: Анжела была счастлива, как удав, только что сожравший слона.
И тут в дверь постучали.
— Убирайтесь, кто бы это ни был, — рявкнула Анжела.
— Спокойно, — я направился к двери. — Это пока ещё мой клуб. Что случилось, Цезарь?
— Там к вам пришли, — пискнул лиловый цыплёнок.
— Опять эцилоп? Или господин Крючкотворс? Попроси его подождать в баре.
— Это девушка.
— Девушка?
Цыплёнок подумал, и уточнил:
— Молодая девушка.
Очень ценное замечание.
— Но кто она?
В глубине души я надеялся, что это Кассандра.
— Она сказала, что её зовут Зебрина Коломбо.
Я закашлялся. Цыплёнок смотрел на меня без всякого выражения.
Вероятно, это пуховое безобидное существо всегда посылают сообщать дурные новости...
— Ты не ошибся?
Он даже не понял вопроса — просто продолжал смотреть.
— Ладно, иди вниз и скажи девушке, что я сейчас приду, — не хватало ещё, чтобы устав от ожидания, она принялась поджигать мой клуб.
Цыплёнок исчез. А я повернулся к Анжеле. Всё. Игры кончились. Я встал на тропу войны.
— Если хочешь работать на меня, то я скажу Розарио составить новый контракт, — сказал я быстро, чтобы Анжела не успела перебить. — Минимум шесть песен на мой выбор. Каждый вечер. А ещё ты уберёшься из пентхауса, и займёшь самую маленькую комнату в общежитии, поняла?
— А если я не подчинюсь? — она подошла ко мне медленной волнующей походкой, и поцеловала. И чёрт побери, я ответил. И это было приятно!
А потом улыбнулся, разжал её руки, и взяв за запястья отодвинул в сторону.
— Если ты не подчинишься, — сказал я. — Я попрошу Цербера вышвырнуть тебя на улицу прямо из окна пентхауса. И она с радостью это сделает. Ты мне веришь?
— Да, — тихо ответила Анжела.
— Не слышу.
— ДА, я тебе верю, — покорно повторила она.
— Я рад, что мы договорились.
И я пошел к выходу. У меня только что образовалась проблемка посерьёзнее, чем война.