Страница 8 из 77
Глава 3
И наверняка бы разбился, если бы не верёвка, за которую я судорожно цеплялся другой рукой.
Благодаря ей стремительное падение замедлилось до вполне терпимого спуска.
И всё бы хорошо, если бы спуск этот не сопровождался звоном, грохотом и дождём из стекла и ослепительных оранжевых искр.
Дело в том, что к верёвке крепились мешки с песком. Да-да, целая груда мешков! И до поры до времени они преспокойно лежали за сценой. Но когда я принялся падать, вцепившись в другой конец верёвки, мешки эти взлетели вверх.
Поднимаясь, мешки разбили осветители, прикреплённые к рампе снизу, и свет погас. Потом зашаталась, заскрипела сама рампа. Мимо меня, как призрак на крыльях ночи, прошелестел бархатный занавес.
Он упал в оркестровую яму и накрыл музыкантов.
Музыка прекратилась. Из зала доносились свист, топанье ног возмущенные вопли зрителей.
Но в тот момент, когда я наконец-то достиг самого дна, то есть, сцены, — свет зажегся вновь.
Картина маслом: полный разгром. Вокруг валяются декорации, осколки стекла и остатки ламп. В центре всего этого — ваш покорный слуга. На него-то и устремлены десятки, а может быть, даже сотни взглядов.
Почувствовав такое внимание, я незаметно отпустил верёвку, а затем потупил взор, шаркнул ножкой и улыбнулся.
Хотел раскланяться, для пущего эффекта, но решил, что это перебор. К тому же, мимо что-то стремительно шелестело, над головой раздавался новый грохот, а мне в лицо летел отчаянный вопль: — НЕ ОТПУСКАЙ ВЕРЁВКУ...
Мгновенно сообразив, что я натворил, отпустив свой конец, я честно попытался его поймать, но верёвка лишь задорно махнула хвостом и исчезла в вышине.
Зато прямо рядом со мной обрушилась целая груда мешков... Разрушив всё, что не успела сломать в своём кратковременном, но триумфальном восхождении.
Когда рассеялись клубы пыли, оказалось, что зрителей и след простыл. Зато на меня со всех сторон надвигалось несколько существ весьма угрожающего вида.
Мне ничего не оставалось, как улыбнуться ещё шире.
Ровно через три минуты... я находился на той же самой сцене. Но — по всем правилам допросной науки — привязанный к неудобному металлическому стулу.
Охраняла меня грозная амазонка. У неё были громадные груди, упакованные в кованый чугунный лифчик. Каждая чашка была величиной с солдатскую каску Первой Мировой войны — ей Богу, не вру. Каски формой напоминали немецкие — знаете, с такими пиками, торчащими из макушки. Здесь они тоже присутствовали. И торчали из тех мест, где предположительно должны быть соски...
Впечатление, я вам скажу, не из приятных. Казалось, она таращится на меня своими сосками-пиками. Под их взглядами так и подмывало рассказать, где находится нофелет, куда спрятали золото партии и кто подставил кролика Роджера.
Но я этого не знал. А потому замкнулся в гордом молчании.
— Кто ты такой? — спросила грозная воительница.
Кроме бронелифчика, на ней были юбка из металлических полос, высокие шнурованные сапоги, огромное копьё и боевая раскраска, как у американских индейцев. Но в целом, в целом... Если убрать эти жуткие красные и белые полосы с лица, и надеть что-нибудь поприличнее, более мирное, так сказать, то будет вполне себе ничего... Хотя и много — на мой непритязательный вкус.
— Отвечай! — дама ткнула меня кончиком копья в живот, на майке тут же выступила кровь.
— Ай! Леди, не надо пачкать мне майку! Я и сам ничего не понимаю... Ещё минуту назад я шел по улице родного города, как вдруг под ногами разверзлась дыра, я полетел... — здраво рассудив, что не стоит упоминать канализацию и моих прекрасных спасительниц, я чуток подкорректировал свою историю. — Потом трах, бах, свет, музыка, я хватаюсь за какую-то верёвку и падение замедляется. Я опускаюсь в это совершенно незнакомое место, отпускаю верёвку, и вниз устремляются мешки...
— Так значит, ты новичок! — обрадовалась воительница.
Главное, чтобы никто не полез смотреть на дыру, которую моё тело пробило в крыше... Потому что никакой дыры там не было.
И не обратил внимания на моё запястье, на котором явственно отпечатались следы кошачьих зубов... Со свежими капельками крови.
— Не знаю, как это у вас называется, — продолжил я улещивать амазонку. — Пусть будет новичок. И так как мы во всём разобрались, я был бы очень вам благодарен, милая леди, если бы вы меня отвязали, угостили чашкой горячего кофе, объяснили, где я нахожусь и отпустили на все четыре стороны.
В ответ она зычно рассмеялась.
Это зрелище требует отдельного описания. Но я не буду этого делать. Просто представьте себе гору, покрытую металлическими доспехами. Представили? А теперь вообразите, что гора эта трясётся и подскакивает, как при двадцатибальном землетрясении, доспехи грохочут, а сама она издаёт хотя и оглушительные, но не лишенные мелодичности звуки.
Копьё, слава Богу, воительница убрала в сторону — иначе быть бы мне проткнутым насквозь, наподобие цыплёнка-гриль.
Пока она смеялась, тени, на которые я во время беседы старался не обращать внимание, зашевелились.
А потом одна из них выступила вперёд.
Нет, ни угрожающей, ни наводящей ужас она не была. Наоборот: при виде этого мужчины я испытал острый комплекс неполноценности — и это учитывая, как я выглядел сейчас!
Лицо... такое, я бы сказал, скульптурное. Мужественное как раз настолько, чтобы не казаться карикатурным. Широкие плечи, тонкая талия... И всё это великолепие наряжено в самый стильный мужской костюм, который когда-либо демонстрировали по каналу "Фешн тиви".
Рубашка была расстёгнута почти до пупа, открывая гладкую загорелую грудь, на которой покачивалась сразу гроздь золотых цепочек и бриллиантовых подвесок. Немного перебор, на мой вкус, но кто я такой, чтобы судить? Может, здесь так все носят...
— Меня зовут Эрос Аполлон, — звучным красивым баритоном сказал мужчина. — И ты повредил мою собственность.
— Очень приятно, — руки я ему протянуть не мог, по причине её плотной примотанности к стулу, поэтому просто кивнул. — А я — Макс. Точнее, Безумный Макс. Именно так зовут меня друзья...
— Здесь тебя не зовут никак, — оборвал меня Аполлон. Что ни говори, а имечко ему подходит, как плотная перчатка... — Ты — всего лишь новичок. Падающая звезда. Камень, упавший с неба. Никто.
Женщина-викинг, стоя чуть позади мужчины, равномерно кивала в такт его словам и злорадно улыбалась.
— Может, отдадим его Эцилопам, Эри? — в круг света вышла... Она. Блондинка, из-за которой я и попал в эту переделку. Оглядела меня вполне равнодушным взглядом, а потом взяла под руку Аполлона и тесно прижалась к его плечу...