Страница 27 из 192
— Благодарна! — вскрикнула девушка, падая перед Юорией на колени и обнимая ее ноги.
Почему-то этот жест не принес Юории никакой радости.
— Зачем тебе кувшин? — спросила она внезапно севшим голосом.
— Драгоценное масло, вкусно пахнет, — ответила девушка, поднимаясь. — Тебе раздеться.
— Ч-что? — не поверила своим ушам Юория. Ее что, хотят приготовить для этого мерзкого… — Я не буду. Я…
Тут девушка подняла свои глаза на Юорию: зрачок правого был широким, невидящим. Юория знала, как такое случается: от сильного удара. Она и сама не раз… Додумывать мысль ей было тошно.
— Сказал, я урок, потому что была несговорчивая, — прошептала девушка, подтягивая к груди кувшин.
— Хорошо, — Юория постаралась, чтобы ее голос звучал уверенно. — Пойдем в купальню.
Апудо послушно засеменила за Юорией, ухитряясь шлепать босыми ногами даже по ковру. Она была такой жалкой, и вместе с тем настолько очевидной землячкой, что Юорию чуть потряхивало. «Урок, — сказала она себе, послушно раздеваясь донага и подвязывая волосы. — Урок. Нужно показать, что я все поняла. Чтобы когда дядя придет, я все еще была красивой».
Апудо ловкими движениями втирала шелковое масло в кожу Юории, эти прикосновения успокаивали, но от резкого запаха начала кружиться голова. Рабыня не поднимала глаз, и когда она массировала ступни, Юория разглядела, наконец, ее макушку, по которой змеились так хорошо заметные при убранных волосах шрамы. Юория слишком четко осознала, почему эта бессловесная игрушка для битья именно так завязала волосы.
— Твой господин хочет разделить со мной ложе? — спросила Юория отстраненно, избегая смотреть на посеченную светлую кожу.
Апудо подняла на нее свои черные глаза и недоуменно моргнула. Лицо ее приобрело жалостливое, мерзкое выражение, будто рабыня сейчас расплачется. Губы ее дрогнули:
— Не понимаю.
Юория поморщилась.
— Ннамди хочет спать со мной?
Апудо тут же спрятала глаза.
— Не знаю. Сказал… ему не нравится, как твой аромат.
— Да как он смеет!
Юория выдернула ногу из рук Апудо и опустилась на один из пяти мягких бархатных пуфов. Она чувствовала себя оскорбленной, и вместе с тем ей хотелось вымаливать у кого-то прощение, лишь бы это закончилось. Апудо встала перед ней на колени и склонила голову очень низко, будто кланяясь по обычаю Пурпурных земель.
— Я ухожу? — спросила она глухо, не разгибаясь.
— Когда придет Ннамди?
— Не знаю.
Кажется, каждый раз, когда девушка не могла дать ответа, она ожидала удара.
Почему-то Юории не хотелось бить ее.
Юория умела ломать людей. Быстро, эффективно, так, чтобы они готовы были вот так, ковриком, расстелиться под ее ступнями. Это было не так уж и сложно. Стоило сначала отнять многое, потом показать на примере других невыносимость возможных страданий, потом причинить за короткое время очень много боли, потом проявить немного заботы и предложить четкие условия избавления от незавидной судьбы, будто торгуясь. Так человек начинал верить, что если он сможет соблюсти новые правила, то останется цел. Этому когда-то научил ее дядя, ненароком обронив, что надежда на избежание смерти и страданий делает из человека куда более послушного слугу, чем один лишь страх. Тогда же он сказал, что этот нехитрый метод годится только для создания временных пешек.
А Юории было достаточно этих временных пешек, которые она потом с облегчением, будто боясь опоздать, сметала с доски. Никогда черная роза не держала при себе сломанного человека долго. Присутствие таких, похожих на бедных больных животных людей, угнетало ее, стоило иссякнуть азарту их подчинения.
Иногда черноторговцы заставляли калек прислуживать им, чтобы напугать другие семьи. Юории сложно было понять, что она чувствовала, видя обезображенные бесполезным мучением лица. Сейчас, глядя на трясущуюся как лист Апудо, Юория купалась в страхе, как и хотел Ннамди, но кроме того, что-то другое, скребущее, закрадывалось в ее душу. «Я бы не сделала так, — призналась она себе мысленно. — Это отвратительно».
Быстрая идея сверкнула лезвием в ее разуме: разве страдавшая всю свою жизнь девушка не должна была ненавидеть своего хозяина? Что нужно, чтобы пробить эту ее безусловную преданность?
Юория протянула свою блестящую от масла руку и провела по волосам девушки, стараясь не прикасаться к коже. Апудо вскинула голову и затравленно посмотрела на Юорию снизу вверх.
Юория хотела что-то спросить, но тут в купальню неторопливо и бесшумно вошел уже знакомый ей отвратительный пар-оолец, которого все называли мудрецом.