Страница 166 из 192
* * *
Уточнив, какую площадь закрывают сотворенные Робертом щиты, Алана спустилась вниз по крутому склону пригорка, прямо сквозь кустарник, скрывший ее, сидящую, с головой. Ветки цеплялись за одежду и больно царапались, но зато здесь ее никто не видел — и не пытался сочувственно положить руку на плечо или заговорить, будто она потеряла кого-то близкого и нуждается в помощи и поддержке.
«Он вернется, — твердила себе Алана, машинально ломая тонкую колючую веточку на десяток кусочков. — Разве эта связь, о которой он говорил, не дала бы мне почувствовать, если бы ему угрожала серьезная опасность? Он такой сильный, сильнее всех, кого я знаю. Он вернется и обнимет меня. Пожалуйста, вернись! Свет, прошу тебя, помоги ему вернуться!»
Девушка подтянула колени к груди, сворачиваясь в комочек. Так было чуть теплее. На глазах больше не стояли слезы — она убедила себя, что плакать не о чем. Алана старательно отсекала ненужные, панические мысли, чуть было не подчинившие ее совсем недавно. В конце концов, прошло не больше четверти часа. И решение Роберта не искать Даора было понятным, взвешенным, верным.
Ночь была темной и спокойной. Где-то наверху что-то кричала Юория, ей отвечали сразу несколько голосов. Алана слышала, как ветер с мерным треском треплет ткань большого шатра, как поет какая-то птица, и как, гулко скрипя, качаются сосны внизу. Сапоги постоянно скользили вниз по склону, упереться носками во влажный снег не получалось, и Алане приходилось перебирать ногами, чтобы оставаться на месте.
Наконец, она закрыла глаза, прислушиваясь к внутренней тишине. Что-то новое в глубине самого ее существа звенело золотом и переливалось, словно сотканное из миллиардов нитей драгоценное полотно. Она представила себе связь как это полотно, тянущееся куда-то в бесконечную даль, и этот образ наполнил ее теплом и радостью. По воображаемому пологу шла вибрация, словно кто-то дергал его с другого конца, и он пульсировал, как живой.
«У меня отличное воображение, — сказала себе Алана, уже ни в чем не уверенная. — Вряд ли связь выглядит так, вряд ли она вообще как-то выглядит».
И, словно откликаясь, невесомое сияющее плетение собралось в ее воображении в плотный канат, канат этот натянулся… Алана, испуганно открывшая глаза, поняла, что продолжает его видеть вместе с ночным лесом, и задохнулась от внезапного осознания, что оно реально, и что оно было с ней столько времени, невесомое, греющее, поддерживающее — и бесконечное.
«
Связь натянулась еще, словно пробуя Алану на прочность, и она подалась грудью вперед, чуть не потеряв равновесие. Ей пришлось вскочить на ноги, прогоняя созданный ей самой образ, вдруг заполнивший собой реальность, сосредоточиться на черноте зимней ночи, на уходящей вниз дрожащей линии кустов, на светлеющих снегом верхушках стонущих деревьев. На серебристом склоне. На черной, словно впитывающей в себя свет и искривлявшей собой пространство фигуре.
Алана резко выдохнула, еще не веря, и прижала онемевшие от холода руки к груди, вглядываясь в темноту. Даор стоял перед ней, чуть ниже по склону, громадный, как и всегда. Только разворот плеч не был таким же твердым, как обычно, и плащ висел лохмотьями поверх обожженного, открывавшего бок, камзола. Но бледная в свете луны кожа была невредимой, и глаза его сияли золотом в темноте, и на белом лице изгибались улыбкой губы. Вот он улыбнулся еще нежнее и, ни слова не говоря, протянул к ней руки.
— Вы здесь, — прошептала Алана. — Вы реальны?
— Проверь, — предложил ей Даор. Его глубокий низкий голос своей мелодичностью словно погружал Алану в транс.
— Вы… вы с ума сошли? — проговорила она, удерживая рвущееся дыхание. — Вы хоть понимаете, как вас все ждут, как беспокоятся?!
— Все? — уточнил Даор со смехом.
И Алана бросилась к нему, вниз. Она налетела на него сверху — и неожиданно мужчина покачнулся, падая, увлекая ее за собой, обхватывая ее тело коконом своих рук, в движении заворачивая ее в свой изодранный, но такой мягкий плащ… Они прокатились по склону не меньше двадцати шагов и остановились, наконец. Алана ощущала, как билось его сердце под ее руками, жар объятий пьянил ее. Красивое лицо было совсем близко, как во сне, и оно было живым! Изо рта вырывались облака пара.
— Извините, что уронила вас!
— Думаю, я это переживу, хоть раны мои и глубоки.
— А почему вы упали? — возмущенно спросила Алана.
— Подумал, это будет забавно.
Она ощущала его всем своим телом, животом и ногами, плечами, грудью, даже спиной, укрытой большими ладонями. Она вся рвалась к нему навстречу. Это было выбивающе дух, непреодолимо, разливалось внутри огнем. Целовать его сейчас, не обращая внимания на исходивший от него металлический запах крови, зарываться пальцами в тяжелые гладкие волосы, позволять ему углублять этот поцелуй, пока хватало дыхания, выгибаться, следуя за его сильными руками, гладить кончиками пальцев гладкую горячую кожу, ощущать его счастье как свое, и знать, что он чувствует то же… Это было лучше любой грезы. Алана смотрела ему прямо в глаза, живому, близкому, ощущая, что он никогда ее не отпустит — и в этот момент мысль о неотвратимости его присутствия не пугала ее.
— Да свяжите вы его! — откуда-то сверху раздался недовольный голос Йорданки, а следом какой-то шум.
Похоже, никто не заметил возвращения герцога. Это была их тайна, принадлежащий двоим момент.
— Я все еще на вас лежу, да? — вдруг спохватилась Алана и ощутила, как краска бросается в лицо. — Простите…
Герцог вздохнул, чуть приподнялся и вместо ответа поцеловал Алану в кончик носа. Грудь его вздымалась, и он крепко сжал губы, словно не давая себе воли, а потом, молча соглашаясь, с неохотой разомкнул объятия.
Смущенно зажмурившись, девушка резко перекатилась через него, упала на спину рядом с его плечом, смущенно прикрывая глаза ладонью, и захихикала.
Так они и лежали, прямо на смешанном с грязью снегу, удивительно теплом на ощупь, и тихо смеялись.
Алана никогда не ощущала себя такой живой. Она провела ладонью по земле, укрытой теплым воздухом, и закрыла глаза.
— Вы воздух под меня подложили…
— Чтобы ты не замерзла, маленькая, — резонно ответил Даор, щекоча кончиками пальцев ее ладонь. — Раз уж лежишь не на мне.
— Прекратите меня смущать! — скорее весело, чем негодующе потребовала Алана.