Страница 48 из 72
— Отпусти, придурок! — я так и не понял, к кому она обращалась. Ко мне, или к экою…
Денница огрел его своей импровизированной дубиной и тварь, победно сжимая в зубах клок чёрных вьющихся волос, на бреющем ушла в небо.
— Ты как? — спросил я у Патриции.
Та потёрла макушку.
— Думаю, лысина мне не пойдёт.
— До свадьбы отрастёт, — утешил я и пригнулся: одна из тварей чуть не схватила меня за шиворот.
Я почувствовал, как по спине чиркнули зубы, вспарывая ткань пиджака, как ножницы — марлю, и на всякий случай повалился мордой в грязь.
Из-за пазухи донеслось недовольное ворчание, а потом на свет Божий выбралась разбуженная крылатая ящерица.
— Гермиона, нет! — закричал я, пытаясь ухватить её хотя бы за хвост, но василиск с победным кличем вознеслась в небо. — Стоять! — кричал я. — Сидеть! Место! Вернись, я всё прощу…
Сердце сжалось от дурного предчувствия.
Она была такая крошечная по сравнению с громадными кожаными мешками. Такая… беззащитная.
— Ну всё. — проговорила Патриция, размазывая по лицу грязь замурзанной ладошкой. — Хана.
— Мне так жаль, — я еле удержался от всхлипа.
— Сами нарвались, — жестко констатировала Патриция.
Денница отбросил своего экоя, как ненужную тряпку, и подошел к нам. Приставил ладонь козырьком к глазам…
— Да, господа, — с уважением произнёс дем… ну, вы поняли. — Это вам не мы.
А Гермиона уже приступила к трапезе.
Она металась среди стаи экоев, как бешеная трясогузка, выхватывая то из одного, то из другого чудища немаленькие куски мяса и тут же, не отходя от кассы, заглатывая их целиком.
Экои щелкали вокруг неё челюстями, как ловящие блох псы, но не могли ухватить маленькую и вёрткую ящерку.
Тут и там раздавались истеричные, панические и жалобные крики.
— Что, не нравится?.. — Патриция запустила в стаю комком грязи. — Испытайте на своей шкуре, каково это: когда кушают живьём.
— Они тебя не понимают, — откликнулся Денница. — У экоев не то, что мозга, у них даже головы нет. Они действуют инстинктивно.
— Ну, а сейчас инстинкты подсказывают им драпать, — удовлетворённо заметила Патриция. — Молодец, Герми! Приятного аппетита.
— Ты знала, что она так может? — ко мне наконец-то вернулся дар речи.
Патриция пожала плечами.
— Просто до этого момента ей не представлялась такая шикарная возможность, — вместо Патриции ответил Денница. — Браво, Макс!
— Да я-то тут при чём?
А ведь эта милая ящерка спала у меня на груди… Прямо возле сердца.
— Заиметь ручного, натасканного на защиту хозяина василиска — это дорогого стоит.
— Никто её не натаскивал, — недовольно заметила Патриция. — Она сама его выбрала.
Гермиона как раз приземлилась мне на плечо и любовно придушила хвостом.
— Умница девочка, — я почесал ей шейку. — Я тебя люблю…
Ящерка довольно заурчала и потёрлась клювом о мою щеку. Пахло от неё кровью и горелыми покрышками, но… у всех свои недостатки.
Экои взлетели повыше и кружили там, как изрядно потрёпанные полотенца. Временами они издавали жалобные голодные крики.
— Надо убираться отсюда, — сказал Денница. — Скоро они придут в себя и устроят новую атаку. Я же говорил: мозга у них нет, так что учиться на ошибках они не умеют.
— И как они ещё не вымерли? — спросила Патриция.
— Исключительно за счёт дублёной шкуры и фантастического упрямства, — заявил Денница и хромая, пошлёпал по болоту.
Мы потянулись за ним.
Идти в одном башмаке было страшно неудобно, но почему-то я упорно не хотел выбрасывать и второй.
Казалось, избавившись от ботинка, став босым, я окончательно потеряюсь.
По мере движения солнце припекало всё сильнее. Грязь отваливалась от нас кусками и тихо падала обратно в родную среду.
Уже какое-то время до нас доносился приглушенный гул, а потом на горизонте появилось зловещее грибовидное облако.
То начинался город.
Интересно: пустят нас туда в таком виде?..
Внезапно я вспомнил, какие здесь, на Лимбе, постоялые дворы: с толстыми крепостными стенами и металлической сеткой, натянутой над двором.
Теперь ясно, зачем нужны эти архитектурные прелести…
— У кого-нибудь есть деньги? — спросил я.
Принять душ. Отдохнуть. Придумать план…
— У меня только мамина карточка, — буркнул Денница.
— А меня вообще пригласили, — откликнулась Патриция. — Какой смысл гулять за свой счёт?
И оба посмотрели на меня…
Ну конечно. Макс — богатенький Буратино, у него есть собственная страна и сколько угодно золотоносных шахт…
Я честно порылся в карманах.
Ничего. Хоть шаром покати.
Все монетки высыпались во время бурно проведённой ночи, и не менее энергичного утра.
Хотя…
Нащупав в одном из карманов пиджака дырку, в порыве гнездования прогрызенную Гермионой, и сунув туда палец, я почувствовал…
— Простите, ребята. Больше ничего нет.
На моей грязной ладони покоился один золотой.
Он казался таким одиноким, таким незначительным, перед глобальностью наших проблем, что мне стало стыдно.
В следующий раз буду более предусмотрительным: наделаю в карманах побольше дырок.
Денница и Патриция, как коршуны ринулись к золотой монетке и в лучших традициях стукнулись лбами.