Страница 8 из 10
Они пытались его уподобить себе, обернуть человека в тварь, но он держался, словно гость, и наблюдал с волнительным пренебрежением. Где уважение? Где честь и достоинство? А его никогда и не было. А вроде и было.
Честь – это сколько ударов готов принять, прежде чем согнуться, а достоинство – как глубоко готов упасть в собственных глазах. Отец пытался объяснить это Григорию, но он не слушал.
Год с хвостиком назад Григорию представили стажера. Неказистого дятла с мытыми перьями и клювом без изъянов. Обучение прошло быстро. Столь сакральные трюки и секреты, о которых рассказывают матерые продажники, являются банальной базой холодных звонков и манипуляцией при составлении предложений, псевдопсихология. Григорий умело их использовал для общения с лисичкой, когда уставал от ее нытья. И с матерью. На отце боялся, когда уже было нечего бояться.
А что бы сказала сестра, царствие ей небесное, если бы узнала, кем он стал?
Закаленный рутиной, Григорий перестал обращать внимание на красоту мелочей. Названное обычным таковым и оставалось, шагом к достижению цели. Он спешил и боялся, что не успеет.
Какой цели? Смерти, разумеется. Конечная, без вопросов.
Но какая она придет?
Будет ли он медленно иссякать, пока не удавится, лежа на диване в собственных экскрементах? Его дочь устанет подтирать ему зад – ну, не сын же, тот даст деру сразу, не позволит чужой конечности ставить крест на его жизни. Или он заслужит абсолютно случайную смерть? У той и той есть свои плюсы, которые для неизбежного имеют мало значения.
Или нет. Неважно. Пройдя стойку с деликатесами, Григорий случайно заметил, как сильно поднялась цена на хумус. Он его никогда не любил, но почему-то это расстроило.
Его дед умер именно так. Случайно.
Он служил в армии, поднялся от низшего чина к среднему. Попал на восточный фронт. Вернулся героем. Во время краха предыдущей державы его товарищи спились. А он себе такого не позволил. Хранил дисциплину в представленных войсках, обеспечивал солдат провиантом и теплом в бараках. До конца своей службы он оставался примером для подражания.
Затем появились два барашка на черных машинах. Друзья его товарища, они ему доверились. Привлекли как эксперта по железнодорожным перевозкам, и совсем скоро они начали зарабатывать деньги. Крупные, очень. В целом, из семьи Григория любой мог не работать, и у них все равно бы остались средства на содержание нескольких поколений вперед.
Дедушку Григорий помнил смутно: это был гигантский лось с грубыми скулами, такой же грубой речью, но доброй душой. Он любил чай, сладкое, мармелад, сухарики и конфеты. За столом никогда не засиживался. Съедал свою порцию, при этом утрамбовывая ее хлебом, и уходил в другую комнату смотреть телевизор. Дедушка был открыт для всего нового: он без труда, с помощью Григория и внучки, царствие ей небесное, освоил компьютер. Он предпринял все, чтобы к старости не превратиться в балласт, с которым молодые проводят время добровольно-принудительно.
Григорий видел в дедушке олицетворение всего хорошего. Пройденная им война научила любить мир и ближних, но помнить, какими мразотами по щелчку они могут стать. А еще ему повезло умереть случайно, посреди солнечной белизны. Этого никто не ждал, но оно случилось. Казалось бы, старость – как в таком случае удивляться смерти…
Отец Григория получил в наследство машину. Долю в компании дедушки они продали вместе с остатками нажитого им барахла. Мать упрекала отца за столь недальновидный поступок. Произошел бум железнодорожных перевозок. Прибыль компании превышала миллиарды, эти средства использовали для расширения бизнеса в сфере водного транспорта и авиаперевозок. В свободное от нытья время мать считала упущенную выгоду с продажи дедушкиной доли. Сестра отца оказалась умнее, переехала в другую страну и жила беззаботно, изредка отчисляя процент с активов в фонды помощи.
– Опять рис? – расстроился ужину Миша.
– Отцу своему спасибо скажешь! – кричала мать. – Так бы сейчас в ресторане сидели.
– Мы и так можем себе позволить ресторан, мам, – сказал Григорий.
– Ага, уже бежим, – мать кивнула в сторону бабушки.
Она сидела во главе стола. Бабушка Григория, мать его матери – собака редкой породы. Роскошная наследница придворных кровей, она переехала к ним, когда начала чувствовать, что здоровье больше не товарищ. Бабушке выделили кабинет отца. Положили на диван, где он любил раньше отдыхать.
Спустя два месяца у нее случился инсульт.
Она не могла ходить, не могла разговаривать. Врачи разводили крылья. У них получилось научить бабушку сообщать «да» и «нет», стукая когтем по поверхности или фыркая носом, но назвать это достойной жизнью было сложно. Имелись сомнения на счет ее способностей слышать и понимать.
Рядом с ней семья делала вид, что все в порядке. Но все было не в порядке.
Бабушка мочилась под себя и стыд выражала тягучими слезами на ресницах. Мама подходила к ней, вытирала лужицы и говорила, что все хорошо.
Но все было не хорошо.
Семья поддерживала иллюзию, изредка давая слабину, как, например, однажды во время ужина, когда они сидели за столом и ели гречку с консервами. Из пасти бабушки тянулся длинный посиневший язык. Она дышала редко. Ее нос покрывали маленькие капли. Пока Григорий и его брат смотрели в тарелки, глаза бабушки находились за пределами реальности. Она не хотела умирать, но нельзя продолжать жить так, превращая свою дочь в мученицу, а внуков в свидетелей. Мать поднесла ложку к пасти бабушки. Скребли железо клыки, у Григория забегали от этого звука мурашки.
– Покушай, мам, – прошептала мать.
От накопившегося в бабушке отчаяния в детях закоченела печаль. Мать всегда держалась за свои принципы: никогда не показывать слабости и чувств, кроме того раза, когда плакала в машине после не сложившегося семейного ужина. Григорий это запомнил на всю жизнь.
Его мать желала детям добра, да и только, но делилась она им… своеобразно. Для нее неоспоримым добром было умение выживать.
Среди мертвых нет ни добрых, ни плохих. Обучить этому детей стало для нее главной задачей, чтобы они не оказались там, где ей пришлось провести юность. Со смертью ее отца детство закончилось. Аморфные представления о благом мире отпали легко, но болезненно.
Она много работала: уборщицей, секретаршей, обеспечивающим персоналом в муниципалитете, парикмахером, поваром, официанткой… в общем – обслугой, и смотрела, как бодро и хорошо живут другие. У нее же такой возможности не было. На нее всегда смотрели свысока, как на расходный материал. Страна перестала нуждаться в идеях, она нуждалась в обслуге, и матери пришлось столкнуться с первыми, кто забыл об уважении к другим.
У любого действия есть последствие. Очевидно, но почему об этом часто забывают?
Григорий вышел из магазина, держа в руках пакеты с продуктами. Он набрал сладостей со скидками, огурцы, помидоры, консервы, фрукты, сосиски, яйца, хлеб. Завтра у него не будет возможности закупиться, потому что ему нужно проведать семью. Вот завтра ему точно придет премия, он не сомневался.
Одурманенный ветром, Григорий решил пойти длинным путем, наскоро выдуманным. Туман застилал город. Внезапно пошел снег, крупными хлопьями он закрывал прохожим глаза. Под навесами магазинов укрылись лебеди, ненавистные твари, прижимая к себе своих детишек. Собаки мчались к метро и переходам сквозь снежную пустошь. На другой стороне дороги, у входа в торговый центр, собралась толпа зверей. Жирафьи головы смотрели на верхние этажи, львиные гривы холодели. Только пингвины радовались непогоде, скользя кругами вокруг простудившихся тигров.
Григорий спросил ленивца на автобусной остановке, отчего они толпятся.
– Говорят, заминировали ТЦ, – тянул гласные ленивец.
– Опять?
– Опять.
Звери оборачивались, когда Григорий проходил мимо них. Хотели посмотреть на человека. Знали бы они, что существуют и другие, такие же несчастные и удрученные создания.