Страница 3 из 11
Снова смешок, но уже высокомерный. Словно он видит в этой коробочки, называемой экраном, всех тех, кто сейчас созерцает его акт откровения.
– Не можете позволить себе очередную рубашку, телефон или игровой компьютер? Это всё государство со своими налогами и чиновниками, крадущими бюджет, это капитализм, который не считается с вашими чувствами. И бизнесмены, ну куда же без них. Они ведь так мало платят вам за то, что вы просиживаете свои жирные задницы у них на рабочем месте. Вы презираете монополию и корпорации, но с радостью закажите, что-нибудь на том же Озоне. Ведь там дешевле. Да и у них доставка на час быстрее, да и ещё они в соц-сетях лайкнули флаг радуги.
Агрессивность сменилось грустью, веки слегка прижались, сдерживая слёзы.
– Я искренне вас не понимаю. Вы будете успокаивать себя, что деньги не важны, главное счастье, главное какой я, но убьёте за копейку, а за доллар продадитесь сами. Внешность неважна, главное, что внутри, скажет жирная баба, при том, что внутри пуста, ну а если такой особе помашет смазливый мальчишка, так она наставит рога тому, кто повёлся на её речи о важном и неважном.
Поджав губы и дёрнув плечом ещё раз, он продолжил.
– Я искренне не понимаю мужчин, говорящих, что все женщины шлюхи. Что всем им нужно только одно – деньги, а на внутренний мир плевать, хотя сами только и смотря что на жопу и лицо. Они будут с пенной у рта доказывать, что женщина не должна иметь больше одного партнёра за всю жизнь хотя сами не прочь закинуть палку в одну другую сотню дырок. И при этом они не считаю это странным, оправдываясь ничтожным знанием биологии и теории эволюции.
– Я искренне не понимаю женщин, говорящих, что деньги у мужчины не главное, имеет значение лишь чтобы он был заботлив и добр, но говорят это обычно те, кто не прочь поскакать на дряхлом члене за новую модель яблочного телефона или же они будут наставлять рога тому самому доброму парню, с полной его противоположностью. Не с добрыми, с теми, кто будет считать их пустым местом или же вагиной на ножках, чтобы после плакаться друг другу о том, что настоящих мужчин нет.
Дёрнул плечом ещё раз, но настолько быстро и агрессивно, что чуть не упал.
– Я искренне всех вас не понимаю. Всё общество, врущее друг другу и самим себе, чтобы только оправдаться. Общество лицемер…
Не договорив, он резко с агрессией обернулся. Кулаки его сжались от злости.
– Да ты заебала! Я же блять сказал тебе прекратить!
Крик, ударился о стенку шкафа и рикошетом вернулся к нему.
– Вот ведь.
Лицо на мгновение озарилось испугом, но лишь на мгновение, а после оно сменилось облегчением. По этой перемене уже можно понять, о чём он подумал.
«А какая теперь вообще разница?»
Выдохнув с облегчением, он сел, хотя неловкое очертание слабой улыбки осталось на губах.
– Вы общество лицемеров. Я знаю вы не виноваты. Во всём виновата культура и человеческая природа. Вы лицемеры и я лицемер, но знаете мне от этого совсем не легче… Я просто задолбался видеть подобное. Задолбался понимать, что я такой же, как и вы. Хотя с самого начала я лишь хотел… Неважно.
Рука, мёртво-лежащая на столе, потянулась к пистолету.
– Я просто устал.
Схватив тяжёлый пистолет, он поднёс его к виску.
– Хватит с меня лицемерия.
Палец упал на спусковой крючок.
Боковое окно вновь залилось текстом. На удивление даже в этой ситуации большинство слов похожи друг на друга. «Не выстрелит, кишка тонка», «Не стреляй!», «Это точно мой любимый стример?», «Что с ним?».
– Прощайте.
Минута тишины, готовой вот-вот принять в себя шум и чью-то жизнь, но ничего не произошло. Палец ударяет мягко по пусковому крючку. В комнате кромешная тишина, а боковое окно всё продолжает выплёвывать однотипные предложения. «Что с ним не так?», «Белый мужик беситься. Ну же стреляй. Не сможешь», «Мне даже интересно», «Что со всеми вами не так? Не видите он уже на грани?» «Он что обдолбался?», «Мерзость. Отписка. Я думала ты не такой».
– Наебал! Вы что и правда думали, что я сделаю это?
Весёлое выражение вновь залезло на лицо, но так неестественно, будто бы паразит. Боковое окно вновь отрыгнуло текст: «Я так и знал», «Ну это же он», «Пф, лучше выстрелил грёбанный сексист», «Что? Передумал? Смелости не хватило?)», «Я знал», «Хух, а я уже испугалась», «Да я тоже струхнул, почему-то я был уверен, что он выстрелит», «Да, ты как всегда», «Не выстрелишь», «Я был прав».
– Да в нём отродясь патронов не было. Вот смот…
Выстрел, грохот упавшего тела, вместе с креслом. Алые брызги испачкали белоснежный шкаф, ручейки крови растеклись по полу, а глаза, потерявшие жизнь, продолжили смотреть в экран.
«Интересный экземпляр, но самоубийство… Грустно. Со своим та послужным списком ты бы вполне мог»
Пролистав белоснежные листы книги жизни, я хотел пожалеть глупца, но уже где-то в середине начали проглядываться чернота. Она меркнет на фоне тысячи белоснежных страниц, но и только.
«А вот это уже многое меняет»
Шум пера, чёркающего по пергаменту, оказался последним, что услышали эти стены сегодня, а боковое окно экрана начало проливать слёзы:
«Это постанова». «Не верю». «Эййй! Что произошло?». «Он что выстрелил?».
Боковое окно недолго рыдала, ведь вскоре экран поглотила тьма.
Длань господня
Язык дёргается от кислого привкуса. Точно свинец облизнул.
– Грешная ***** душа виновна.
Голос старика, пробился через пелену. Я подумал о чём-то древнем, скрученном и твёрдом.
Дерево, прожившее века у каменистого обрыва. Она успела зачерстветь, озлобиться, но не сломаться.
– Протестую! Душа…..
Ударил голос с другой стороны. Такой громкий и энергичный. Он прогремел, словно только для контраста, пышущий жаром жизни.
Петушок только успевший пройти половое созревание. Он готов покорять, разрушать, убивать, брать силой для того, чтобы получить желаемое.
Он чувствует себя избранным, кичась красным гребешком.
«Где я?»
Глаза не могут открыться. Руки желают подняться к векам, но их что-то сдерживает.
– Самоубийство велико…
Голоса повышаются до звона в ушах, чтобы мгновенно затихнуть до неслышного шёпота.
– Но…
Оппоненты продолжают перекидываться словесными подачами.
Я слушал приглушённые отрывки ещё долго. Прогремел стук молотка похожий на судейский.
– Неидеально, конечно, но для первого дела неплохо.
Впервые за долгое время, я воспринял всю фразу. Видимо его обладатель подошёл вплотную.
– Радуйся душа ******
Слишком тихо. Нет, я услышал и даже разобрал, но такое ощущение будто мозг отказался воспринимать.
– Ну что дружок. По крайне мере лучше, чем ад. Паршивое местечко скажу тебе. Постоянно жарко. Уверен, деревом ты бы не захотел там расти.
Тело рухнуло на пол от толчка в грудь.
– Мммггмм.
Детский стон, облизнул уши. Слипшиеся глаза смогли открыться, но всё размыто. Не разобрать.
– Хрван!
Резко, словно пилой по перепонкам резанули. Что-то болезненно сжало меня.
– Больно, чёрт подери!
Я взорвавшись от злости, оттолкнул, того кто набросился на меня. Ноги подпрыгнули. Сердце забилось, мышцы напряглись, руки рефлекторно поднялись, защищая голову.
Веки быстро заморгали, пытаясь стереть пелену.
– Хрван.
Глаза начали видеть, но ещё не так хорошо, как нужно. Первым, что я разглядел оказались глаза. Глаза от цвета, которых заскрипели зубы.
– Хрван, ыт отдвру.
Ещё пару морганий и испуганное лицо оказалось передо мной.
«Девочка?»
Сердце испуганно сжалось, глаза быстро забегали.
«Где её родители? Блядь мне ещё не хватало педофилом прослыть»
Только я собрался осмотреться, как в голову рубящим ударом прилетела боль. Ноги подкосились, и я упал.
Глаза пульсируют, мир кружиться, не позволяя подняться. К горлу подступила жидкость горького привкуса. Мгновение и она вырвалась наружу.