Страница 20 из 61
– Юля, можно задам бесцеремонный вопрос?
– Задавайте! Но если сильно бесцеремонный, то могу и не ответить!
– Сколько времени ты работаешь в Комиссариате?
– Два года. Сначала в качестве практикантки, и уже пять месяцев как сотрудник отдела по работе с иностранцами. Через месяц заканчивается испытательный срок, и я или попаду в постоянный штат, или вылечу с треском. При столь «удачном» для меня раскладе, второй вариант более вероятен, – закончила Юля спокойным голосом. Похоже, что за последние пятнадцать минут разговора она убедила себя философски смотреть на превратности судьбы.
– А я вот уж десяток лет сую свой нос в разные темные делишки. Хотя в штате полиции не состою и частным сыском не занимаюсь. Натура, видать, такая. Притягивает скандальная романтика. В моем варианте это называется «журналистские расследования», – сказала Алина, восприняв откровения Юли, как приглашение к сотрудничеству. – Буду рада, если смогу помочь. Честно говоря, тут есть и доля личной заинтересованности…
Юля удивленно посмотрела на неожиданно свалившуюся подмогу в лице этой непонятной журналистки:
– Заинтересованности? – подозрительно переспросила она.
– Не подумай только, что я мечу на твое место! – засмеялась Алина. – Для сына стараюсь – очень уж ему приглянулась красотка Инес, а если серьезно – хочется встряски, засиделась я в своих бумажно-семейных делах. Не говорю, что скучно – с этим, – она кивнула в сторону старательно давящего на кнопки факса сына, – не соскучишься, но жизнь стала какой-то пресной и однообразной. А это не мой стиль бытия.
Алекс посмотрел на часы, поднялся со своего места и пошел к двери:
– Хорошо с вами, девушки, но пора к себе – надо к трем часам криминальную сводку для городской газеты подготовить. А как закончу – буду писать поэму о загадочной русской душе, особенно женской… – улыбнулся он, закрывая дверь и одновременно подмигивая Юле.
Юля скорчила смешную гримаску в сторону закрывшейся двери. «Совсем девчонка еще, – усмехнулась про себя Алина. – Конечно, ее не оставят одну расследовать дело об убийстве. Но я буду вести параллельное расследование. В конце концов, это мое личное дело. А Юля в случае необходимости даст мне нужные сведения, она даже воспрянула духом, когда узнала о моей готовности помочь…»
Алина взяла в руки факс из франкфуртской полиции и еще раз внимательно перечитала.
– Странная позиция у этих женских домов и тому подобных благотворительных организаций. Мало ли какие преступницы могут преспокойненько там ночевать, столоваться, не платя ни гроша и не предоставляя никаких документов. Пришла, заявила, что муж избил и выгнал из дома – и, пожалуйста тебе, живи сколько хочешь! – высказала свою позицию Юля. – Наверняка там полно наркоманок и воровок, если еще не хуже, а социальные работники с ними нянчатся, как с детками неразумными. Эти ушлые бабы водят их вокруг пальца, а добренькие служащие рассуждают о сострадании к несчастным. Мне приходилось бывать в нашем местном пристанище для якобы обездоленных. Не вызывают они у меня сострадания, и все тут…
– Мне тоже приходилось бывать в женских домах. Как ни печально, именно в связи с семейными драмами. Так что, я с тобой не совсем согласна. И особенно много в таких домах иностранок, в том числе – русских жен, сбежавших от своих немецких мужей. У меня большой опыт в плане смешанных браков, так что можешь мне поверить – большинство таких союзов распадаются в первые три-четыре года своего существования. Причем, если меньше трех лет – то по инициативе мужа, а если больше – то почти всегда по инициативе жены. И знаешь почему? Через три года после регистрации брака жена-иностранка получает вид на жительство в Германии, и если она использовала немецкого мужа как средство передвижения, то он ей больше не нужен. Но ведь и немецкий жених, нацеленный исключительно на иностранную невесту, в большинстве своем – личность неуравновешенная и не особенно обеспеченная. Это не только мои наблюдения, а и заключения психологов. Такой жених рассчитывает получить «покладистую» невесту и улучшить свой налоговый класс. Как только приближается срок, когда сговорчивая до сих пор супруга может позволить себе выйти из-под его контроля, у него начинаются обострения психических расстройств. В результате их жены и попадают в приюты для несчастных женщин. Конечно, я не исключаю, что туда может затесаться пара-тройка бездомных бродяжек и мелких воровок, но… Скажу тебе честно – большие сомнения у меня по поводу Лучаны Маркес. Не похожа она на убийцу и шантажистку. Наоборот, мне кажется, что она загнана в угол какими-то обстоятельствами и не знает, что делать дальше.
– Ну, в таком случае, она скоро появится в нашем поле зрения!
– Будем надеяться…
Глава 9
Дитмар прекрасно понимал, что визита к доктору Ангеле Вайс избежать никак не удастся, но всячески пытался оттянуть момент «счастливой» встречи. Отсутствие сексуального опыта не делало его, однако, настолько наивным, чтобы не понимать недвусмысленность приглашения «зайти вечерком, чтобы пообщаться вдвоем».
«Большинство самцов нашего питомника были бы на седьмом небе от счастья, получив такое приглашение… Ангела – не какая-нибудь деревенская девчонка, которую за шоколадку можно разложить на койке. И зачем она, спрашивается, выбрала меня? Что за интерес может быть такой даме „общаться“ с неопытным тщедушным очкариком? Вон кругом какие ребята ходят – мышцы трещат под мундирами, глаза горят, им только свистни, будут землю носом рыть…» – размышляя так, Дитмар шел по улочкам городка, который своими аккуратными деревянными домишками почти вливался в лес.
«Лебенсборн» расположен не дальше, чем в пятистах метрах от городка, но густой хвойный лес надежно закрывает от горожан это загадочное место дислокации представителей «высшей» расы. А еще – хранит тайны десятков мимолетных романов между молоденькими датчанками и бойкими представителями армии победителей. Впрочем, эти романы быстро становятся явными – когда неопытные девушки попадают в «интересное» положение. И тогда для них дорога одна – в «Лебенсборн». Будущие папы, справившись со своим «высшим» предназначением распространителя ценного генетического материала, теряют интерес и к самой «даме сердца», и к тому маленькому существу, которое она под сердцем носит. Роль папаш семейств не для них, их задача – «осеменить» как можно большее число племенных «телок».
Дитмар внимательно разглядывал вывески на домах. Вчерашний вечер в лесу и знакомство с датской девушкой Ингеборгой, отчаявшейся, загнанной в угол обстоятельствами, жестоко преданной тупым самодовольным солдафоном, побудили его, едва закончив рабочий день, прибежать в городок, чтобы разыскать бедняжку. Дитмару надо успеть вернуться до ужина – времени в обрез. После вечерней трапезы он должен явится пред светлы очи Ангелы Вайс.
«Как я понял из разговора Ингеборги с тем подонком, дом их расположен ближе к центру городка, а отец ее – столяр», – размышлял Дитмар, старательно крутя по сторонам головой и внимательно прищуривая близорукие глаза на все вывески и таблички.
Городок смотрел грустными окнами вслед, как бы спрашивая: «И что вас принесло в наш тихий мирок? Сидели бы в своей Германии, жили бы своей жизнью и не лезли в нашу. Одна беда от вас…»
Старушка, кругозор которой ограничивается тремя почти вплотную прилепленными друг к другу домами напротив ее окна, демонстративно задернула беленькую занавесочку, когда Дитмар, проходя мимо, глянул на нее.
«Да, не любят они нас… И правильно! За что нас любить? И где вообще видано, чтобы завоеванные любили своих завоевателей? Городок как будто вымер. Некого даже спросить…»
Издалека послышался шум голосов. Дитмар прислушался: «Кажется, говорят по-немецки». Из-за угла показались двое солдат, громко спорящих и размахивающих при этом руками. Одного из них Дитмар узнал – это был Франц Кофман из внутренней охраны «Лебенсборна».