Страница 5 из 12
— Самым красивым, — вздохнул Генрих Карлович, растеряв силы в борьбе с подоконником. Сестра Маргарита подхватила его и повела обратно в кровать. — Самым добрым и ласковым, вот каким. Так и запомни: Помпадур был самым!
— Помпадур? — не поняла Соната.
— Возьми, девочка, — архивариус сунул ей в руки пачку листов. — Когда-то я был силён в истории, со мной была магия знаний. А сейчас я забываю слова. В голове какие-то даты, события, всё вперемешку, клубком. И ничего не хочется. Жизнь сделалась неинтересна, что уж говорить об истории.
— Вам нужно поспать, Генрих Карлович! — строго сказала сестра Маргарита. И выжидающе взглянула на Сону.
— Спи-спи-спи! — приказала Соната, а сама всё смотрела на пачку листов с фотооттиском важной кошачьей морды.
Архивариус обмяк на кровати и засопел, шевеля усами, сам словно серый потрёпанный кот.
— Ужас что творится, — сказала сестра, когда они вышли из печальной палаты. — Все с ума посходили! Тут недавно лечилась Пелагея Никитична, помнишь такую, Сона? Пирожки пекла на углу Цветочной? Так просто рыдала по кошечке!
Соната помнила смешливую женщину, всегда угощавшую детвору. Ей нравились ватрушки с малиной: начинки Пелагея никогда не жалела. Но её пекарня на углу Цветочной была уже месяц закрыта.
— А куда она пропала, сестра? Неужели уехала из Альхенгофа?
— Какое там, — Маргарита вздохнула. — Внизу она, в холодильнике. Спать тебе не даёт по ночам.
— Ой, — огорчилась Сона. — Рыжая дама в светлой рубашке? Так она умерла от горя?
Маргарита не успела ответить.
На первом этаже раздался шум, кто-то охнул, споткнувшись о гроб, торопливо пробежал через церковку, отпер дверь в помещение морга.
А потом по всей сонной больнице разлетелся звонкий крик петуха.