Страница 81 из 84
Глава 34
Волк стоял напротив, разглядывая меня, как всегда— не стесняясь и очевидно чувствуя своё на то право. Он был уверен, что имеет на меня права в принципе. И если всегда это неимоверно раздражало, то прямо сейчас не так уж и сильно трогало. Возможно потому, что помимо обычного превосходства в его взгляде опять было то самое восхищение.
Он протянул ладонь и аккуратно погладил меня по белоснежной голове между ушами, на что я лишь вильнула хвостом. То есть не совсем я, конечно. Сейчас я была в теле волчицы, которая ластилась к нему и позволяла себя трогать. Вот продажная душонка. У Нира вечно выпрашивает ласку, но и от этого не против её принять. За что я начинала недолюбливать эту зверюгу больше, чем прежде. Мне не казалось, что Нир поступает правильно, когда спускает ей эту привязанность к другому, хотя как никто понимала, что сопротивляться этому непросто.
Но моя настоящая пара — НИР! А не волк. То, что она не исчезла после его метки — лишь досадная ошибка. Которую мне очень хотелось исправить. Однако, сама она исправляться не желала. Ещё и требовала учитывать её интересы. И ладно бы только у меня, но ещё и у моего настоящего истинного.
Волк улыбнулся ей, правда, его улыбка больше напоминала оскал, как по мне. Хотя волчице понравилось. Он ей весь нравился. Больше, разумеется, волк, чем человек. Но на человека она тоже была согласна. Лишь бы был вот тут рядом.
И чтобы насолить этой парочке, я быстро обернулась. Собой. Пусть и голой. Чего он там не видел. Хотя прямо сейчас бесстыдно рассматривал снова. И тогда я двумя пальцами коснулась его подбородка, приподнимая лицо, чтобы не смел пялиться на то, что принадлежит другому. Губы волка изогнулись в усмешке. А тёмные наглые глаза немного прищурились:
— Ну вот и всё, сладкая, — сильные руки сжали мою талию до лёгкой боли (это кажется было вместо прощальных объятий) и вдруг резко отпустили, позволяя упасть куда-то вниз…
Я вздрогнула и широко распахнула глаза, вместе с тем осознавая, что продолжаю сидеть на переднем сиденье машины, которую ведёт Нир. Видимо, уснула от переизбытка эмоций. И волк явился напомнить о себе последний раз. Хотя я обошлась бы и без прощаний. И никакой жалости или сожалений не испытывала по-прежнему.
Нир тоже выглядел сосредоточенным и спокойным. Как всегда. Хотя, зная его, заметила, как от хорошо скрываемого напряжения, побелели костяшки пальцев, сжимающих руль.
И он заметил моё пробуждение.
— Знала бы ты, как мне хочется, чтобы он остался жив, — проворчал мой славный ирбис, заставляя меня вскинуть брови в удивлении.
— Правда? — переспросила недоверчиво.
— Да. Прибил бы его сам лучше, — он фыркнул. — Он же тебе снился сейчас?
Я кивнула:
— Надеюсь, что больше этого не повторится. Мне надоели эти сны. И по идее теперь они должны прекратиться.
— Как ты? — пропустил он эту фразу мимо ушей.
У Нира вообще была суперспособность не замечать то, что могло бы быть ему неприятно. Тот факт, что волк снился мне иногда, он принимал как данность и неизбежность. Отвлекал, конечно, своими способами. Но не злился никогда и не раздражался попусту.
— Ты знаешь. Я ничего не чувствую. Вообще. Вероятно потому, что он не настоящий мой истинный. Или потому, что твоя метка стоит последней.
— Раньше же чувствовала.
— Да. А теперь нет. Будто её вовсе нет. Возможно, после его гибели она перестала нас связывать. Совсем.
— А волчица?
— На месте. Правда, растеряна. Собственно, как и я. Но если он умер… а он скорее всего умер, то это даже хорошо.
Нир отвлёкся от дороги, глядя мне в глаза и ожидая пояснений.
— Если его нет, нет больше метки, но волчица осталась и она спокойна — то это лучший вариант. Я свободна. Больше чёрные волки не смогут на меня воздействовать. Эннира они больше не найдут. Он теперь достаточно далеко, и сможет себя защитить. Тебя теперь тоже попробуй замани в ловушку. Шантажировать меня больше нечем. А с той информацией, которую мы теперь знаем об их планах, прайд прижмёт их хорошенько.
— Да. Я уже рассказал Эрнарду, пока ты спала. Он свяжется с серыми. Пусть они разбираются со свадьбой, пока он разберётся с тем другим и его дочкой.
— Вот и я о чём.
— Рина… Меня беспокоит то, что тебе не больно.
— Разве тебе больше понравился бы другой вариант? — я улыбнулась.
— Ты должна была… не знаю. Переболеть эту потерю.
— Или просто он для меня — не потеря.
Нир нахмурился.
— Может ты и права. Мне сложно судить. И понять тоже. Но если бы с тобой что-то случилось, я бы подох тут же.
— Аналогично, — положила я руку на его бедро. — Но он — не ты. И никогда не был. Теперь наконец-то нас только двое.
— Точнее пятеро, — и на мой вопросительный взгляд он усмехнулся. — Меня двое и тебя трое по-прежнему. Хотя я был бы не против увеличить наше количество.
Я тихо рассмеялась:
— Не начинаааай, я не готова к материнству так скоро. У нас только центр начал развиваться. Сначала разберёмся с этим. И вообще. Сегодня у меня праздник. Я избавилась от лишнего.
Нир смерил меня странным взглядом. Он всё никак не мог привыкнуть к моему хладнокровию, когда дело не касается его и брата. А я не считала нужным исправлять себя. Потому что с другими мне и не следует испытывать эмоции.
К счастью, никаких новых впечатлений по поводу потери первого истинного у меня так и не появилось. Ни спустя полчаса. Ни спустя час. И дальше.
За это время я убедилась, что волчица вполне способна к обороту, что она не теряет контроль, поэтому угрозы не было. Разве что кроме её психического состояния. Она же видела своими глазами горящую машину, но гибели своего любимого волка не чувствовала. Поэтому не верила мне. Ей было проще надеяться, что мы все ей солгали, чем убедить себя в том, что она его больше не увидит.
Однако Эрдан уже выяснил, что в результате взрыва нашли одно тело и его забрали чёрные. Сомнений, что волк мог спастись, не было ни у кого из нас. И тогда она растерялась окончательно.
Чтобы не изобретать велосипед, пытаясь не позволить своей самочке сорваться, я решила пойти проторенной дорожкой — выпустить её к Ниру. А уж тот и рад стараться. Заобнимал, зацеловал, загладил.
Я же просто наблюдала изнутри, как лежит её белоснежная мордочка на его коленях, чувствовала, как его ладонь гладит её голову, и думала… не о волке. Нет. О себе.
Прошло столько лет, а я так и не смогла её принять. Не чувствовала вот себя волчицей. Не хотела быть ею. И вряд ли расстроилась бы слишком сильно, если бы она исчезла вообще. Хотя я не чувствовала себя и самкой ирбиса… Единственная, в ком ощущала себя органично — моя пума. Только тогда я была собой.