Страница 64 из 76
Ещё с орбиты специальными маркерами были помечены крыши тюрем или зданий, где могли и держали задержанных. Боты и челноки садились, выпускали техническое воинство, редко когда были использованы живые бойцы, но всё же и их использовали, после чего проводилась зачистка. Пленных не брали, но в живых тоже не оставляли. Нам такие идейные враги живыми ни к чему, потому их ликвидировали прямо на рабочих местах. После этого вскрывались камеры, и всех, кто в них находился, перетаскивали во двор на грузовые платформы, а те уже перевозили в трюмы ботов и челноков. Когда те отсутствовали, увозя спасённых полными отсеками на выбранное место, там уже мы с Геном командовали, задержанных складывали во дворах тюрем или на местах стоянок малых судов, чтобы нести было меньше, не теряя времени, когда те пустые вернутся. Тогда-то мы и узнали, что немного переоценили свои силы. В одном Питере было около пятнадцати тысяч человек, кто был брошен за решётку. Я не говорю, что все там были из-за сословного различия, ранее занимаемой должности или другим политическим взглядам, мелкой воровской шушеры тоже хватало, но их там и десяти процентов не было, я бы даже сказал, около трёх, даже два с половиной было от общего числа.
Так вот, пока парни старались, с нагрузкой перевозя освобожденных, мы с Геном и медиками тоже работали. Кстати, почти все бойцы абордажной секции были с нами. Они организовали живую цепь охранения, сидели за пулемётами. Так что освобожденные свалить просто не могли, если только под пулемётным огнём. Нам пока не нужно было, чтобы информация о делах, что творятся на этом лугу, разошлась по ближайшим деревням.
Больше всех выпало поработать медикам. Ведь нужно каждого уложить на траве, вколоть препарат и, когда тот очнётся, указывать в сторону длинного стола, где сидели пять человек, и перед каждым уже выстраивалась очередь. При этом приходилось говорить, что они в безопасности, ничего не стоит опасаться, а лишь пройти процедуру опознания. Все уже успели освоить языковую базу и говорили небольшим акцентом, который вскоре исчезнет, но всё же они могли пояснить то, что хотели донести. Кстати, языковую базу русского я взял у одного из офицеров с отличным произношением и явным высшим образованием. У меня у самого акцент имелся. Так что говорили все неплохо. Пару раз девушки-медички попадали в разные неприятные истории. Некоторые из освобождённых вдруг бросались к ним и брали в заложники. Всех их ждала одна участь. Девушек освобождали, бандита приводили в чувство и демонстративно пускали ему пулю в лоб. За своих людей я был в ответе и не потерплю, чтобы они пострадали. Один из шести расстрелянных был бывший офицер. Не разобравшись в обстановке, пытался уйти, используя заложника по примеру других, и был позже приговорён. Жаль, конечно, но тут действует принцип, напал – ответь. Даже заступничество его друзей, которые нашлись среди освобожденных, тому не помогло. Не нужно было нападать на сестру милосердия, не по-офицерски это, недостойно. То, что мы из космоса, мы тщательно скрывали, все были в российской офицерской форме, девушки-медики в платьях сестёр-милосердия. В общем, играли хорошо.
Когда первые три тысячи пленных были доставлены на этот луг, медики стали приводить их в чувство, а остальных свозили на поле за лесом, так что увидеть челноки и боты они не могли. Деревенские, что жили рядом, – легко, да и что они видели, попрятавшись от наших малых судов, но на них мне было плевать, мало ли что им привиделось, кто поверит? Три месяца бы продержаться, а дальше видно будет.
Правда, всех мы обработать и опросить не сможем, банально людей не хватало, так что при погрузке смотрели на одежду. Это, конечно, тоже могло ввести в заблуждение, но иногда помогало. Даже один генерал от инфантерии обнаружился. Одним словом, вот эти три тысячи людей мы только и смогли обработать и опросить до наступления темноты. До остальных просто руки не дошли. Не хватало их у нас. Правда, я дал остальным спасённым шанс. В каждой группе, а их было всего пять, по три тысячи человек, доставив их до глухих мест, я оставил по офицеру и среднему контейнеру с пищевыми пайками. Места были найдены в тех районах, где была вода, а контейнеры были доставлены в последний момент. В них, как я уже говорил, находились солдатские пайки. С одной группой мы работали, значит, оставалось четыре. Для того чтобы прояснить ситуацию и чтобы они остались на месте, я специально выделил по офицеру, из тех, что новички, но с полным запретом рассказывать о наших возможностях. Однако информацию о королевстве даже потребовал подробно донести, сообщая, что они уже стали его полноправными гражданами и числятся на военной службе. Не знал я, что столько людей освободить удастся, памятки бы тогда на русском написал, чтобы офицеры горло не драли, а так импровизировать пришлось по ходу дела. Пайков в контейнерах хватит дня на три, так что я надеялся спокойно отработать и остальных людей, кого-то забирая, кого-то оставляя. Кстати, женщин хватало, и как говорят бойцы эвакуационных групп, даже дворянки встречались, если по одежде судить. Ну или богатые купеческие детки, их сложно различить было. Офицерам я выдал по «нагану» и карабину Мосина, они должны были из бывшего служивого люда, офицеров и других, кому приходилось служить императору, сформировать боевые группы, которые возьмут на себя охрану и порядок. В общем, пару дней они должны были быть предоставлены самим себе, имея связь со штабом на борту «России», так как у нас вдруг возникли другие проблемы.
Проблема перед нами действительно вставала серьёзная. Некуда было отправлять людей, что согласились перейти под мою руку и стать гражданами Новороссии. Я-то рассчитывал человек на пятьсот, которые нам подойдут, да и согласятся тоже, и такое количество мы могли принять в жилых модулях на судах, пока не возьмём под контроль территории Австралии и Новой Зеландии. Однако из трёх тысяч ко мне под руку решило перейти две тысячи триста сорок один освобожденный нами из лап большевиков, бывших узников их застенков. Причём особых причин, чтобы отказать, я не видел. Всего на приёме по опросу работало пять человек. Кто имел специальные знания для этого и даже некоторый опыт, они и сидели на приёме. Одним из них был я. Причём я сидел в центре и наблюдал за работой четырёх других, по двое сидевших по бокам. Было видно, что работа ведётся качественно, и бывшие чиновники, работники культуры, мелкие предприниматели, простые горожане, профессура, военные, немногочисленные полицейские и жандармы вполне подходили нам по всем параметрам, и им было дано согласие на получение гражданства и работы по выбору. Пенсия и социальные льготы государственным работникам, а также бесплатная медицина гарантировались. Это многих подкупало, кто хотел стабильного и уверенного будущего.
Всего не было принято, которым отказали, чуть больше трёхсот человек. На столах были поставлены планшеты с написанными мной программами, и те показывали по поведению, температуре тела и зрачкам, врёт собеседник или нет. Основываясь на всех этих выводах, включая сам опрос, и ставились результаты. Из тех трёхсот все лгали, врали, честно глядя в глаза. Я, конечно, сам мастерил эти самодельные детекторы лжи, но погрешность была минимальной, так что мы реально избавились от балласта и нахлебников. Остальные сами отказались к нам переходить и попросили отпустить их. Я пообещал, что с наступлением темноты оцепление будет снято, и они могут идти куда пожелают, остальных, принятых, попросил остаться на месте, с наступлением темноты их эвакуируют. О пище я тоже не забыл позаботиться, ещё до того как очнулся первый из трёх тысяч, доставили контейнер с пайками. Многие были худые как скелеты, их морили голодом. Таких медики держали на особом контроле, чтобы не было проблем. Так что все были сыты и терпеливо ожидали, когда их эвакуируют. Вот тогда-то, глядя на эту толпу, где стоял громкий гул от разговоров, я и понял, что попал, до этого просто времени не было подумать, куда их всех девать. Некуда мне их было девать, а бросать не хотелось категорически, я уже считал их своими и дал обещание, что эвакуирую и их семьи. А ведь тут по каждой в отдельности нужно работать, значит, требуется найти и завербовать эмиссаров, чтобы они находили их семьи, свозили незаметно для большевиков в одно место, где мы их будем эвакуировать, можно даже со скарбом.