Страница 93 из 100
Мила тут же снова прижала ладонь к моей груди и принялась начитывать восстанавливающее силы заклинание. Мне немного полегчало. Но совсем немного, и я понимал, что вот так привести меня в чувство Мила сможет ещё два-три раза, не больше, ведь она тоже тратила энергию очень активно.
— Думаю, теперь минута у нас точно есть, — сказал я Миле. — А то и полторы. Ставь быстрее портал.
Мила кивнула, достала кристаллы и принялась начитывать заклятие. И почти сразу же разразилась отборнейшей бранью на смеси трёх языков: русского, немецкого и какого-то тюркского. Выругавшись, она сгенерировала на ладони фаербол — он получился таким же маленьким, как ранее у меня в подвале.
Глядя на это всё, я захотел взвыть. Я бы так и сделал, если бы был один, но пугать Милу, так открыто показывая своё отчаяние, не хотелось.
— Пока я ставил защиту от физического урона, функция защиты от блокировки практически слетела, — сказал я. — Надо попробовать вдвоём. Ты ведь от урона защиту можешь ставить?
— На купол никогда не ставила, но вообще могу, — ответила Мила.
— Разницы нет, купол — это такая же поверхность, как стена или дверь.
— Тогда поставлю, — сказала Мила и надела мне на голову шапку Мономаха.
— Думаешь, это меня вдохновит? — с горькой усмешкой спросил я.
— Ну не на пол же её класть, мне нужны две свободные руки.
Это было логично, на пол шапку класть не стоило — не хватало ещё совершить подвиг и уйти-таки порталом, но забыть при этом артефакт на полу. Я поправил шапку, чтобы не налезала на глаза, и сказал:
— Поддерживай защиту и время от времени проверяй фаерболом мои успехи. Как только магия вернётся в полном объёме, ставь портал.
Мила кивнула и принялась начитывать заклинание, а я опять полностью сконцентрировался на своей части работы. Только вот сил уже не было. Вообще.
Мне была известна пара заклятий, способных на короткое время мобилизовать все ресурсы организма, но их следовало применять, когда было что мобилизовывать, а я был выжат, что называется, насухо. Но других вариантов не было, и я рискнул. Начитал то, что попроще, и тут же почувствовал, что мне стало легче. Лёгкость эта была обманчивой, поэтому нельзя было тратить впустую ни секунды.
Я быстро начитал нужное заклинание и вложил все свои силы, все остатки моей энергии в усиление нужной мне функции купола. Время от времени я замечал, как Мила генерирует фаерболы — те становились всё больше и больше, но ещё недостаточно большими, чтобы сделать вывод о полном возвращении магии.
А мне становилось всё хуже и хуже. Теперь я почти ничего не видел, всё вокруг словно заполнилось туманом — вязким, удушливым, обжигающим. Возможно, это были последствия мобилизации ресурсов. Наступил так называемый откат. В такой ситуации надо лежать на кровати под присмотром лекаря, а я пытался удерживать купол.
В какой-то момент я понял, что мне уже плевать и на шапку, и на Романова, и вообще на всё на свете. Меня заботило лишь одно — чтобы Мила установила портал и ушла через него. Можно даже и без меня. Я уже был готов потратить вообще всю свою энергию, до последней капли и рухнуть на пол, лишь бы Мила смогла спастись.
А потом туман заполнил вообще всё и стал чёрным. И настолько густым и обжигающим, что я уже не мог дышать. И ещё мне показалось, что я падаю. Не на пол гостиной, а вообще непонятно куда — я испытывал ощущения свободного падения. Но при этом чувствовал под ногами пол. Ещё мне вдруг стало холодно, но при этом я ощущал, как моё тело наполняет горячий туман. Возможно, я просто терял рассудок.
— Рома! Рома, милый! — донеслось откуда-то издалека. — Ты слышишь меня?
Я попытался прислушаться, но голос пропал. И снова наступила тишина, и снова падение и горячий вязкий туман.
— Любимый! Прошу тебя, очнись! — очередная фраза прозвучала совсем близко и будто даже немного развеяла туман. — Давай, родной! Ты сможешь! Прошу тебя! Умоляю! Ты сильный! Пожалуйста, очнись!
Я почувствовал, как туман понемногу теряет свою вязкость и становится менее горячим, я даже почти смог сквозь него что-то различить.
Лицо. Лицо Милы. Оно было очень близко. Туман всё искажал, но я узнал её. Мила смотрела мне прямо в глаза и что-то быстро говорила, но в этот раз я почему-то ничего не слышал. Потом она принялась меня целовать: в губы, в лоб, в щёки. И снова что-то говорила. А потом схватила за ладони, сжала их и, закрыв глаза, принялась что-то говорить совсем быстро — видимо, начитывала какое-то заклинание.
— Очнись, любимый! Прошу тебя! — голос Милы снова стал слышен. — Ты мне нужен! Ты мне очень нужен!
То ли заклятие Милы подействовало, то ли откат начал проходить, но туман перед глазами почти развеялся. Правда, я не совсем понимал, где мы с Милой находимся. Память словно начисто отшибло.
— Всё нормально, — еле выдавил я из себя. — Что происходит?
— Мы держимся милый, мы держимся! Осталось совсем немного, магия вернулась почти полностью. И ты вернулся. Значит, всё будет хорошо.
— Но я ничего не понимаю. Где мы?
Я огляделся — мы с Милой стояли внутри какого-то купола, а с другой стороны в нас стреляли из автоматов. Точнее, пока ещё стреляли в купол, так как он сдерживал пули, но целями явно были мы.
— Родной мой, прошу тебя, вернись! — произнесла Мила, сжав мои ладони ещё крепче. — Нам осталось совсем немного. Вот посмотри!
Мила вытянула правую руку ладонью вверх и сгенерировала фаербол. Он был немного меньше обычного.
— Видишь, он уже почти такой, как надо. Осталось совсем немного, и мы установим портал. Но надо торопиться, а то всё начнёт отказываться назад.
— Куда торопиться, Мила? — спросил я. — Кто эти люди за куполом? Почему они в нас стреляют? Я ничего не понимаю, я ничего не помню.
Вместо ответа, Мила заплакала, даже не заплакала — заревела. Она в бессилии опустилась на колени, обхватила меня за ноги и проговорила сквозь слёзы:
— Прошу тебя, вернись! Собери все силы и вернись! Ты сможешь. Я верю, что ты сможешь. Ведь никто, кроме тебя, не вытащит меня отсюда, никто, кроме тебя, меня не спасёт. Вернись, любимый, защити меня!
Последняя фраза Милы как-то по-особому врезалась мне в мозг. Я вдруг понял, что каким бы ты крутым магом ни был, каких бы высот ни достиг, скольких противников не стёр в порошок, сколько сражений ни выиграл, грош тебе цена, если ты не можешь защитить дорогого тебе человека в тот момент, когда ему грозит опасность.